Лунная радуга

– Ты и я, – сказал он, – мы оба потеряли самого близкого нам человека. Не знаю, кому тяжелей, тебе или мне… Я стар, мой мальчик, и уже не дождусь решения проблемы долголетия. Однако, пока дышу, я не оставлю эту работу – дело всей моей жизни. Не мог бы оставить, даже если б хотел, и ты, конечно, понимаешь почему… Моя работа перешла в такую стадию, когда необходим расширенный эксперимент. Да, с участием человека. Этим человеком буду я, потому что эксперимент может окончиться для подопытного мозговой катастрофой… Нет-нет, помолчи, дай мне сказать все до конца. Математические и белковые модели в этом отношении не могут соперничать с живым человеческим мозгом, и пусть мой маленький секрет останется строго между нами… Так вот, во имя памяти Лотты, я предлагаю тебе союз. И даже шире: во имя идеи.

– Это будет странный союз… Я не враг вашим идеям, но то, что я сказал, остается в силе.

– Ты сказал: «Обдумывать и обсуждать последствия…» Много ли проку, если обсуждать и обдумывать будут сами экспериментаторы? Почти никакого. В науке работает много горячих голов. Вроде моей. Ты прав: назревает необходимость как-то согласовывать направленность наших экспериментов с общечеловеческой моралью. В связи с этим предвижу возникновение новой научной дисциплины. Я бы предложил назвать ее «этической эргономикой».[30] Дисциплина, надо прямо сказать, эвристическая…

Я слушал Керома со все возрастающим удивлением. Он совершенно очевидно подсказывал мне путь к практической реализации того, что стихийно зрело в моей голове. В замкнутый круг лабораторных исследований подключаются звенья эт-эргономики. Это отдушина, через которую узкоспециальная идея подготавливаемого эксперимента становится достоянием самой широкой общественности, фокус, в котором сосредоточиваются мнения, отклики и пожелания относительно этики этих идей. И наконец, это авторитетный орган, которому предоставляется право последнего слова для этической характеристики того или иного научного замысла. В заключение Кером сказал:

– Я развиваю эту мысль не потому, что считаю этический контроль над моими работами приятной необходимостью. О нет, я преследую другую цель. Становится понятным, что научный прогресс в области моих исследований без дальнейшего развития пока еще однобокой человеческой морали просто невозможен. Близится время, когда мы будем в состоянии искусственно создать сложноорганизованное живое существо. К сожалению, эта перспектива шокирует не только дилетантов. Даже в среде ученых процветают враждебные настроения. Я очень надеюсь, что эт-эргономика, занимаясь вопросами этического планирования наших работ, тем самым будет способствовать возникновению и утверждению новой человеческой морали. Как видишь, я не колеблясь готов отдать в руки наших оппонентов довольно грозное оружие. И мы – я имею в виду бионетиков – заранее честно предупреждаем, что собираемся использовать это оружие в своих целях. Игра в открытую. Будущее покажет, кто победит. Лично я не сомневаюсь в исходе поединка.

«Ну это еще неизвестно», – подумал я. Вслух сказал:

– Спасибо за лекцию. Ваша откровенность пригодится мне в сегодняшней беседе с журналистами. Эт-эргономика, этический контроль… Очень неплохая идея!

– Своевременная, – подтвердил Кером. И неожиданно добавил: – А первым эт-эргономиком в штате нашего института я хотел бы видеть тебя. Блюститель старой человеческой морали и основоположник новой… Каково!

– Меня эт-эргономиком?..

– Да, именно тебя. Соглашайся. – Кером невесело улыбнулся. – Более удобного случая свести счеты с бионетикой не представится.

– Хорошо… я подумаю.

– И последнее, – сказал Кером. – Прежде чем ты уедешь в Варшаву, я просил бы тебя составить подробный письменный отчет о твоих наблюдениях за поведением этого… ну… разумного кальмара, что ли. Возможно, мне понадобится этот материал для разработки плана нового эксперимента.

Ну вот, подумалось мне, эт-эргономика, где ты?..

В Варшаву я сумел вылететь только через неделю. Все эти дни меня не покидало странное ощущение, будто я стою на берегу огромного океана, ошеломленный неотвратимо надвигающимся грозным приливом. Хозяин этого океана – Кером. На правах хозяина он вторгается в бездну неведомого, в абиссальную глубь загадок и тайн искусственно творимой им живой материи. А я, омытый с головы до пят первой приливной волной, стою и не знаю, что будет дальше. Будет ли соблюдена гармония и человечность…

Из международного аэропорта Варшавы я, не задерживаясь в городе, направился в аэропорт внутренних линий. В справочном бюро узнал, что самолет на Сопот уходит через несколько минут. «Сегодня вы еще успеете на пляж. Желаем вам приятного отдыха!»

В Сопоте лил дождь.

Я купил в аэропортовском киоске плащ-куртку из какого-то мягкого полупрозрачного материала. Куртка была тесновата в плечах. Я поднял воротник и вышел на стоянку таксомотора. Открыл дверцу первой попавшейся машины, плюхнулся на желтое сиденье.

– Вам куда? – спросил водитель, дожевывая бутерброд.

– Все равно. Я здесь впервые.