Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

Внизу ослепительно белела под солнцем обширная облачная равнина, далеко на востоке были видны похожие на холмы кучево–дождевые облака уходящей грозы. Олег вызвал базу, передал координаты очага и видеозапись результатов бомбометания. База поблагодарила экипаж “семерки” за оперативность и сообщила, что отправляет в район очага дежурную эскадрилью “медведей” с группой десантников. “Ну вот, стажер, десант после нас прихлопнет остатки, и дело с концом. Ощущаешь, насколько легче стала наша “семерка”? То–то!.. Бомбогруз — половина полетного веса. А теперь хоть фигуры высшего пилотажа выписывай. На петлю выйти не сдрейфил бы?” — “На прямую Нестерова? Разрешение будет — выйду”. — “Значит, дело только за разрешением?! — Олег смеялся. — Имя–отчество Нестерова вспомнишь — так и быть, разрешу”. — “Чего вспоминать, я и не забывал. Петр Николаевич его звали”. — “Надо же!.. Ну, валяй пробуй”. — “Какие будут инструкции, командир?” — спросил он, чтобы выиграть минуту, подавить внезапный наплыв волнения. “По инструкции мертвую петлю не сделаешь, — сказал Олег. — Наверху не попади в режим сваливания, а внизу не провались в облака — вот и вся инструкция. — В шутку добавил: — А если провалишься — больше полутора тысяч метров просадки не допускай, потому что это будет уже посадка. Понял?” — “Да, командир”, — серьезно ответил он и, покосившись на авиагоризонт, заставил машину круто взмыть по дуге… Петля получилась (ни сваливания, ни просадки). Олег словно бы не поверил: “Ну–ка, ну–ка, еще раз! Петля, выход на горку и на прямую через переворот”. Он удачно сделал и это. “Обалдеть…” — проговорил Олег и всю дорогу до базы насвистывал. А во время переодевания в экипировочной вдруг сказал: “Комплекс высшего пилотажа выполняют в конце второго года специального обучения. Ты у нас феномен… Тебе, парень, прямая дорога на космофлот. Там таких обожают Ишь глаза заблестели!.. Хочется?!” — “Еще бы! Только ничего, наверное, из этого не выйдет…” — “Вот те раз!.. Откуда сомнения?” — “Пока я вырасту и выучусь, там вместо пилотов одна автоматика будет”. — “Кто сказал?” — “Я где–то читал”. — “А… Ну, писать об этом начали еще до того, как Юрий Гагарин над планетой поднялся. Уловил?” — “Да”. — “Тут сомневаться можно только в самом себе. Не каждому хватит смелости уйти в Дальнее Внеземелье. Мне, к примеру, там было бы… неуютно. В корабле месяцами… как в железной бочке. Окна и те ненастоящие. Звездно–черная жуть без конца и без края, искорки ненормально далеких миров, до которых ни на каких кораблях и в сто лет не добраться, и ты это лучше всех понимаешь… Мне ветер нужен, а не сквозняк вентиляции. Дождь, а не душ. Светлое небо, деревья, трава… Ну как, не отпала охота идти в межпланетку?” — “Нет, командир”. — “Ладно. Считай, этого разговора не было. А с межпланеткой я тебе помогу”.

Обещание командира он пропустил мимо ушей почти без задержки. Через три года он, безусловно, сам поступит в Иркутскую межпланетку — летно–инженерный вуз космонавтики, — и странно думать, что здесь могла бы понадобиться помощь со стороны. Но уже в середине августа на турбодроме нежданно–негаданно приземлилась машина ошеломительной красоты. Поглазеть на остроносое синевато–глянцевое диво сбежалось все население базы. Это был космодесантный катер “Буран” (сами космодесантники, впрочем, называют свои катера драккарами^*), новое изделие Красноярского комбината космической техники. Потрясенный, он не мог оторвать взгляда от драккара. Было в “Буране” этакое благородство осанки голубя–сизаря, помноженное на стремительность линий стратосферного гиперзвуковика. Пилот “Бурана” (уже без гермошлема, но еще в высотном костюме), улыбаясь, о чем–то разговаривал с Олегом. Олег увидел своего стажера, сделал знак подойти, а он не сразу понял, что это ему, и стоял столбом, пока зрители не расступились перед ним двумя шеренгами. “Знакомься: Борис Аркадьевич Фролов — пилот–инструктор Иркутского вуза космонавтики”. Фролов — кряжистый человек с круглым лицом (массивный раздвоенный подбородок, рыжеватые брови, тяжелые веки, прищур которых не мог скрыть колючего взгляда рысьих глаз) — пожал ему руку и вежливо спросил: “Хотите, юноша, осмотреть кабину?” Еще спрашивает! “Мне там ничего не трогать?” — “Сколько угодно. Трогать, знакомиться, включать любые системы… все можно. Вот только сниматься с точки нельзя — без меня не получится”.