Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

Да, своих родителей он знал и на расширенном семейно–родственном совете не очень–то волновался. Дядя Степан, брат отца, инженер–генетик, недоумевал: “Ничего не понимаю. В нашем роду, насколько я могу припомнить, авиаторов не было!..” Тетя Аня, жена дяди Степана и сестра матери, специалист по бытовой роботронике, все понимала, кроме одного: “Мне одно неясно: кто позволяет руководству Иркутского вуза эксплуатировать потенциалы детской романтики?” Мать безмолвствовала. Ей, школьной учительнице, все было ясно с самого начала: сын покидает родительский дом… “Не наступайте вы ему на ноги! — кипятилась Ольга. — Пусть идет своей дорогой. Свернуть заставите — он возненавидит здесь все и вся, попомните мое слово. Из любви к авиации он же меня, сестру родную, можно сказать, чуть замуж не выдал за курносого Потапова!” — “Прекрасная была бы партия, — сказал дядя Степан, но тут же съежился под Ольгиным взглядом. — Ну ладно, Оленька, ладно. Ты у нас человек взрослый, самостоятельный”. — “А ты, Андрей, — спросил отец, — тоже мнишь себя самостоятельным, взрослым?” — “Нет еще…” — “И сочтешь себя обязанным подчиниться решению семейного совета?” — “Да. Но я не буду обязан считать неправильное решение правильным”. — “Где логика?” — “Отец, ты мне рассказывал, что наши предки — тобольские казаки. Помнишь?” — “Да. Ну и что?” — “А то, что казаки с детства учились верховой езде, с малых лет хорошо владели оружием, парусом, веслами”. — “Теперь иные времена. Парни твоего возраста прежде всего должны овладевать знаниями”. — “Овладевать знаниями меня приглашают в летно–инженерный вуз”. — “Не рано ли?..” — “Овладевать знаниями?” — “Я имею в виду: не рано ли ты выбрал профессию?” — “Вспомни свое детство, о котором ты мне рассказывал”. — “Ну, знаешь… детская возня с животными — это совсем не то, чем я сейчас занимаюсь как профессионал. А ведь ты — в свои–то четырнадцать лет! — уже пилотируешь турболеты!” — “Отец, а кто тебе говорил, что будущая моя профессия — пилотировать турболеты?” — “Н-не понял…” — “Я буду пилотировать космические корабли!”

Этот день запомнился ему на всю жизнь. “Слышала, Таня, ответ сына?” — спросил отец. “Ответ не мальчика, но мужа…” — сказала мама и вдруг заплакала. Все оцепенели. Раньше никто не видел ее плачущей. Он бросился к ней, обнял, но не мог произнести ни слова — перехватило горло. “Ничего, Андрюшенька, это я так… — Мама улыбнулась сквозь слезы. — Очень внезапно ты повзрослел. Мы с отцом не успели к этому подготовиться, извини…” — “А не слишком ли, Таня? — Отец поднял бровь. — Мы, давшие ему жизнь, должны перед ним извиняться?..” — “Должны. И за себя, и за всех дающих жизнь, которые судят о жизни как о предмете. А она ведь явление, Вася!” Отец так и замер — с поднятой бровью. Мама выпрямилась, машинально поправила белую шаль на плече. “Муж мой любезный… В нашем скворечнике вырос орленок. Мы не поняли этого и предлагаем ему ловить мошек вокруг зверофермы. А он уже в небе”. — “Выходит, Танечка, мы и предлагать ему теперь ничего не смеем?” — “Орлы мух не ловят, Вася!”

Как издревле повелось на Руси, благословили родители доброго молодца на дела богатырские. Провожали его так, словно не в Иркутск ему предстояла дорога, а куда–то за тридевять земель. А потом он настолько часто бывал дома (каникулы, праздники, отпуска), что родителям уже не приходило в голову жаловаться на свою родительскую судьбу. Иногда они наведывались к нему в Иркутск. Наведывался и Олег Потапов, но каждый раз бывший стажер с огорчением узнавал, что у Олега и Ольги все по–старому. Три года у них ничего не менялось, и наконец Олег не выдержал — подался на Камчатку пилотом в отряд вулканологов. И вдруг — точно обухом по голове — сообщение: Олег погиб. Он не поверил. Невозможно было в это поверить. Он обратился в деканат, получил трехдневный отпуск, вылетел в Петропавловск—Камчатский. Навел справки. В вестибюле госпиталя увидел Ольгу и по ее лицу догадался: Олега вырвали из лап клинической смерти, но дела плохи. “Оля, как он?” — “Плохо, Андрюша. Самое страшное позади, но… сильнейший токсикоз, ожоги. Лицо, глаза…” — “Как случилось?” — “Он и еще один, вулканолог… не успели взлететь. Накрыло их неожиданным выбросом из какой–то боковой трещины — раскаленные газы…” Увидеть Олега ни ему, ни Ольге не разрешили. “Вот подготовим его к свиданию — тогда пожалуйста, — сказал главный врач. — Зрение восстановим, лицо сделаем красивее прежнего. Весь будет как новенький. А теперь — по домам, молодые люди, по домам. Единственный способ помочь ему — не мешать”. Он вернулся в Иркутск. А Ольга осталась. Насовсем.