Лунная радуга(дилогия)

– Благодарю вас, Палмер. Вы очень нам помогли… По крайней мере, я на это надеюсь. До свидания. Прошу извинить за доставленное вам беспокойство. – Гэлбрайт сделал рукой что-то наподобие прощального жеста. Палмер молча смотрел с экранной стены – казалось, не верил, что все кончилось и он свободен. Лицо его медленно таяло в голубизне.

Гэлбрайт сидел, опустив голову, будто изучая свое отражение на полированной поверхности стола. Даже неподвижность не могла скрыть его озабоченности.

– Вот так, – произнес он, не повернув головы, но было ясно, что адресовано это Никольскому.

Тот ответил не сразу. Проводил взглядом исчезающее изображение Палмера, опустил глаза и стал смотреть на собственные руки.

– Интересно, – наконец произнес он с такой интонацией, словно хотел сказать: «Плохи, оказывается, дела, коллега».

– Забавно, – в тон Никольскому проговорил Гэлбрайт.

– Если хотите знать мое мнение, то… то я почти убежден, – непонятно сказал Никольский.

– Кентавр? – непонятно спросил Гэлбрайт. Не дожидаясь ответа: – Наши мнения совпадают.

– Тем хуже.

– Да. Тот редкий случай, когда разногласия были бы кстати…

– Странная зависимость, – хмуро пробормотал Никольский. – Чем больше фактов…

– …Тем меньше смысла. – Гэлбрайт пожевал губами. – М-да, это… это как… – он с видимым усилием подыскивал слова, – как удар об стену головой.

– Но других фактов у нас нет.

– А что, если уговорить Палмера?

– Имитировать встречу?

– Да.

Никольский подумал.

– Я, собственно, не против, но… Во-первых, время. Во-вторых… – Он искоса взглянул на Гэлбрайта. – Вы все-таки надеетесь избавиться от… кентавра?

Пауза. Гэлбрайт медлил с ответом.

– Нет, – сказал он. – Уже не надеюсь. Решительно сбрасывать со счетов маску и грим я пока не намерен, но лучше приготовиться к худшему.

– Лучше к худшему, – одобрил Никольский. – В нашей практике это уже перестало быть словесным курьезом. – Он откинулся на спинку кресла.

– Любите спорт? – спросил неожиданно Гэлбрайт. Заметив быстрый взгляд собеседника, пояснил: – Мне любопытно узнать, как вам нравятся наши ковбойские состязания.

– Родео? Что ж, занятное зрелище…

– Говорят, вы отличный наездник и мастер лассо? Полинг, я обращаюсь к вам. Говорят, вы дважды были чемпионом?

Фрэнк посмотрел на шефа:

– Был. Когда участвовал в школьных родео.

– Говорят, вы непременный участник ежегодного «Большого родео» в Копсфорте?

– У меня просто вылетело из головы, что завтра в Копсфорте спортивная заварушка… Нет, ковбойский спорт я забросил, как только поступил работать в Управление.

– Напрасно.

– Забросил или поступил?

Гэлбрайт молча повращал глазами.

– Я понимаю, куда вы клоните. – Фрэнк подвигался в кресле. – Готов в Копсфорт хоть сегодня… Но, полагаю, нужен я вам не как призер «Большого родео», а как интервьюер, от пяток до подбородка нашпигованный скрытой микроаппаратурой.

– Нет, – сказал Гэлбрайт. – Никакой записывающей микроаппаратуры. И в этом смысле всякую самодеятельность строжайше запрещаю. Никаких спецбраслетов, пуговиц, медальонов, радиосигнализаторов, микротелемониторов. Понимаете? Ника-ких! Обычная одежда спортсмена-ковбоя. Широкополый стетсон, джинсы, ковбойка и пояс с обыкновенной – обыкновенной, Полинг! – пряжкой. Это все. В Копсфорт вас привлекло в первую очередь «Большое родео». Боюсь заглядывать далеко вперед, однако это «родео» может вполне оказаться одним из самых ответственных в вашей жизни.

– Что ж, мне не впервые скакать без седла и раскручивать лассо. Но кто вам сказал, что я не почувствую разницы между быком и своим родственником? – Фрэнк сознавал, что говорит совсем не о том, о чем следовало бы сейчас говорить, но ничего не мог с собой поделать. Он находился во власти необъяснимого желания сказать шефу что-нибудь неприятное. – С моей стороны было бы очень нечестно что-либо заранее вам обещать, – добавил он.

– Я не жду обещаний. От вас мне нужны сознательность и готовность. Иначе просто нет смысла затевать операцию «Копсфорт». Или «Большое родео»…

– Или «Кентавр». Или, может быть, прямо без маскировки: «Веревка для шурина»?

– Хотелось бы сразу внести предельную ясность, – устало сказал Гэлбрайт. – Вы, Полинг, вправе взять на себя копсфортскую миссию только на добровольных началах, и никак иначе. Ваш отказ, разумеется, нас огорчит, но мы поймем это правильно.

– Шеф, копсфортскую миссию я безусловно беру на себя. И не столько из опасения вас огорчить, сколько по личным мотивам. К тому же посылать в Копсфорт для встречи с Нортоном кого-либо другого просто не имело бы смысла.

– Верно. Тогда в чем причина вашего… гм… смятения?

– Причина в том, что я предвижу, как все это будет. Признаться, шеф, я совершенно не в своей тарелке и… не могу заставить себя поверить в успех копсфортской затеи. Это меня угнетает. Иметь дело с Нортоном вообще не слишком приятно. А тем более в таком его… качестве. В конце концов, я не специалист по кентаврам.