Лунная танка. Сборник рассказов

Они закрыли глаза. Они ещё парили, держась за поручни, в космической невесомости, но уже слышали шум прибоя, чувствовали ароматы тропических цветов, теплоту солнечных лучей и ветерок, путающийся в локонах волос. Мелодичный женский голос вёл обратный отсчёт: «До загрузки имитации девяносто секунд…». Они чувствовали лёгкое, приятное покалывание биотоков по всему телу, похожие на озноб, ощущаемый, когда выходишь из бассейна. Но вместе с тем, чувствовалась и усталость, накопившаяся за часы напряжения и минуты отчаяния. Словно к концу тяжёлого трудового дня спадает маска энтузиаста и обнажается лицо усталого, отрешённого от всего, с унылым, отсутствующим взглядом человека. «До загрузки имитации семьдесят секунд…». Все мысли, все тревоги канули; какое-то опустошение души пришло на смену им. Существует ли смирение с участью в том совершенном виде, когда готов принять безнадежность безбоязненно, открыто, без горечи сожаления? Нет, скорее всего, нет. Но они переживали такое смирение в эти полторы минуты создания симуляции. «До загрузки имитации пятьдесят секунд…». И ещё болели и ныли суставы, и появилось небольшое головокружение. В прошлые разы никогда такого не было, видимо, давало о себе знать заражение. Сердца их учащёно бились, и от этого в груди было больно; звук их ударов отдавался в ушах, переплетаясь со звуками океана. Она впала в состояние какого-то полного безразличия. Что произошло, что происходит и что произойдёт – сейчас для неё было лишь пустыми словами, не значащими ничего. Прошлое безвозвратно кануло, будущее становилось таким недолгим, ничтожно недолгим, как длина вдоха. Осталось только настоящее, длина между этими уже несуществующими величинами. «До загрузки имитации сорок секунд…». Он же, напротив, испытывал необъяснимую эйфорию. Его сознание, обманывая его, рисовало мгновения близости с этой женщиной. Он представлял её счастливое лицо после того, как он скажет всё, о чём хотел сказать. Всегда хотел. Но не мог… Он сгорал от стыда, но всё же мысленно видел её обнаженной и припадал к её телу, трепеща от вожделения и восторга. «До загрузки имитации осталось тридцать секунд…». Почему-то он был убеждён, что она должна была обрадоваться его признанию, ведь в этом виделось ему спасение для неё. Странно, наивно, глупо, но в эти секунды казалось, именно так, не иначе. Вопрос о том, какие слова, какие фразы будет подбирать он для объяснения, чудилось ему, должен решиться как-то сам собой. В воображении его этот вопрос уже был решён, и ему оставалось только наслаждаться присутствием женщины, которой он обладает… «До загрузки имитации осталось десять секунд. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Две. Одна…».

Он ощутил удар о чуть согнутые в коленях ноги, словно от прыжка с метровой высоты. Горячая волна побежала вверх от ступней. Он открыл глаза. Он стоял, немного шатаясь и, интуитивно расставив в стороны руки, искал опоры. Залитый ослепительным светом мир ещё не давался привыкшему к темноте взгляду. Но минуту спустя он увидел над собой высокое голубое небо со слегка обозначенными перистыми облаками, небо, как в детстве, большое-пребольшое. И такой же невероятно огромный океан. Волны грузно накатывали на песчаный берег и лениво откатывали с пенистым шлейфом и шелестом, оставляя нити водорослей и ракообразных морских обитателей во влажном, просоленном иле. Коса побережья уходила вдаль за горизонт, где растворялась и дрожала в нагретом воздухе. А напротив океанской громадины лежали бесконечные жаркие пески пустыни с барханами, над которыми пыльным дымком подымались и опадали крупицы. Реденькие кустарники, опалённые африканским солнцем, какая-то колючая, невзрачная трава, появлявшаяся по мере приближения к воде, сдуваемый шар перекати-поле, и…небо. Он сделал неловкий шаг. Мягкий, рыхлый песок зашуршал под ногой. Он оглянулся, ища глазами женщину.

Женщина стояла на коленях, лицо и руки у неё были в крови. Она беззвучно плакала, глядя на мужчину умоляющим взором. Мужчина подбежал к ней, задыхаясь от волнения, и, присев на корточки, взял за плечи. Кровь струйками шла носом, и заливала ладони. Она пыталась сдержать кровотечение, но у неё не получалось.

– Что произошло? Стой, не говори, кажется, знаю. – Он достал из карманчика на плече индивидуальную аптечку. Смочил маленький тампон, который тут же увеличился в десятки раз, в растворе раздавленной им стеклянной капсулы, и приложил к носу женщины. – От удара кровеносные сосуды разорвало, – констатировал он, – вероятно, они ослаблены… – Он хотел сказать, что они ослаблены болезнью, но вовремя спохватился. – Не тошнит?

– Немножко, – прошептала она, дрожа. – Холодно.

Он обнял её, думая: тошнит – как бы не было сотрясения мозга, болезнь ослабила её.

– Как ты думаешь, – еле слышно сказала она, – чем мы больны?

– Не знаю, – честно ответил он, – симптоматика мне не понятна: слишком всё вялотекущее и не явно выраженное.

– Но… смертельное?

– Ты боишься?

– Нет, – твёрдо сказала она, – а остальные… от чего они… умерли?