Лунное граффити

— Может, — соглашается Джезз, и мы продол­жаем наблюдение.

Когда Люси уводят к колонке, я перехожу к делу.

— Если ты не отдашь деньги, Малькольм про­колет мне сосок.

— Не люблю слово «сосок», — морщится Лео.

— И я не больше твоего, особенно рядом со словами «циркуль» и «Эд».

— Дай мне до него добраться, и больше он ниче­го не проколет. Держись рядом, и все будет хорошо.

— Если ты не отдашь ему деньги, мне придет­ся ходить с тобой за ручку всю жизнь. И Люси тоже. Лео, с ним куча отморозков. Нужно звонить Джейку, пусть высылает подмогу.

— Как только я верну деньги, Малькольм уй­мется.

Вспоминаю, как кровь лилась у Птаха из носа, как он вопил.

— Это вряд ли. Попроси хотя бы у Джейка деньги авансом, отдашь долг сейчас же.

— Не хочу я, чтоб Джейк знал о долге.

Вид у Лео такой, словно он чего-то недоговари­вает. Сколько его знаю, никогда такого не видел.

— С чего тебе так понадобились пятьсот дол­ларов?

— Не твое дело.

Я показываю на прокол.

— Как видишь, уже мое.

Дилан рассматривает ухо.

— Слушай, а он простерилизовал циркуль? Ес­ли нет, может быть заражение.

— Мое здоровье его мало волнует.

— Так, эти отморозки все еще могут быть в пар­ке. Надо уезжать, — меняет тему Лео. — Хорошо, что фургон для побега с нами. Теперь я имею пол­ное право так его назвать, потому что на нем мы скроемся от Малькольма.

— Я усек, Лео. — Как усек и то, что он уходит от разговора о пятистах долларах, отчего любо­пытство разбирает меня еще больше, и я повторяю свой вопрос.

— Я же говорил, деньги для Ба.

— Ополаскиватель для седых волос подоро­жал? — хихикает Дилан.

— Ба тебя вздует, так что заткнись.

Что правда, то правда. Дилан послушно умолкает.

Лео поворачивается ко мне:

— Бет просила передать, что ждет тебя в услов­ленном месте в пять утра. Она хотела раньше, но я сказал, что ты занят.

— Отлично. Она решит, что я либо с девуш­кой, либо участвую в грабеже.

— Ты с девушкой и ты участвуешь в грабе­же. — Он крутит на пальце ключи от машины. — Я вот что думаю. Сейчас половина второго. Раз­возить девчонок еще рано, время есть. Как зовут ту фокус-покус леди в казино, к которой отпра­вилась твоя мама? Леди-джаз любит все сверхъе­стественное.

— Ну да, секретов у нас полные штаны, давай­те сходим к ясновидящей.

— Говори за себя, у меня в штанах нет сек­ретов.

— Зато полно кое-чего другого, — бросаю я, и Дилан на всякий случай отступает.

— Ладно. — Лео смотрит на меня. — Выкла­дывай, в чем дело?

Дело в том, что из-за него на меня напали. Из- за него чуть не напали на Люси, а он не желает говорить, зачем ему так потребовались пятьсот баксов. Только вот миллион раз все было ровно наоборот, и Лео не задавал мне вопросов.

— Ни в чем, — отвечаю. — Ухо болит. И де­нег на билет в казино у меня нет.

Он вытаскивает из кармана пятьдесят долларов.

— На.

— Откуда?

— Джейк дал. На бензин.

Но я не беру. Если я возьму хоть часть из де­нег за работу, у меня уже не будет другого выхо­да. А я надеюсь, что он есть. В голову приходит сюжет для граффити: с листьев дерева стекают деньги, а парнишка их подбирает. Рядом девчон­ка, смахивает на Люси. А парень похож на меня.

И они целуются под денежным дождем.

Лео засовывает купюру мне в карман.

— Расслабься. Ты же не веришь в ясновидящих. Мы только заглянем в казино. Малькольм туда не придет. Перекусим и отвезем девчонок домой.

— Кому-то надо домой? — спрашивает Джезз, подходя к нам вместе с девчонками.

— Эд хотел заскочить за свитером, — ухмыля­ется Лео.

— В тридцатиградусную жару?

— Вот и я говорю, что обойдется.

Джезз наставляет на него указательный палец.

— Выкладывайте. Что вы замышляете?

— Успокойся, — отвечает Лео. — Ничего мы не замышляем.

Джезз тычет указательными пальцами обеих рук в меня и Дилана.

— Если нужно кого-то пнуть, чтоб узнать прав­ду, Дэйзи так и сделает.

Дэйзи выжидающе постукивает ногой, а я заго­раживаю Дилана. Видел я, как она действует: удар — и Дилан несет правду со скоростью света.

— Мы замышляли сюрприз, — спасает положе­ние Лео. — Мать Эда пошла сегодня в казино на ночь прорицаний к одной ясновидящей — мы ду­мали, вам тоже будет интересно.

Он смотрит на меня. Вот теперь другого выхо­да нет.

— Ее зовут Мария Контесса, — подтверждаю я.

— Мария Контесса? Да она лучшая прорица­тельница на свете! К ней даже копы обращают­ся, чтоб раскрыть преступления. Моя мама тоже к ней ходила. Она в Австралии бывает раз в пять лет...

Джезз щебечет без умолку о великом мастерст­ве Марии, и я понимаю, что нас неминуемо ждет встреча с ясновидящей, помогающей копам.

Лео расплывается в улыбке:

— Прошу в фургон для побега.

И, обхватив за плечи нашу ясновидящую, идет к автостраде.

— А может, у тебя на уме еще что-то было? — допытывается Джезз.

— У меня — ничего.

— Пообещай, — требует она.

Я жду, что он ответит, но в это время Люси за­дает мне тот же вопрос: — Вы с Лео и Диланом что-то замышляете?

Когда-то лежащий на полу Лео открыл мне, что не любит спать, потому что не хочет видеть сны. Открыл, потому что в темноте все иначе: непонят­но, наяву ли мы говорим, да и есть ли мы на са­мом деле.

— Обещаю, — говорит Лео.

— Мне ты можешь сказать, — уверяет Люси.