Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

– …Вот что у нас было, пока не появилась ты. В комнате рядом с кладовкой, где пришлось тебя запереть, находится лаборатория. С того дня, как пришла последняя партия, мы работали как каторжные, перерабатывая урожай. Да, в этом году нам наверняка пришлось бы упаковать оборудование и подыскивать новую базу – эти мерзавцы из Управления по борьбе с наркотиками в ООН закручивают гайки, да и Национальная ассамблея божится, что в будущем году в стране станет жарко, как никогда… К тому же, поскольку почтенная дама отошла в мир иной, дворец все равно закроется для гостей. Отступление на заранее подготовленные позиции, так, кажется, это называется? Караван придет сегодня ночью… – Его голос стих, и я услышала, что он снова смеется. Графтон наклонился, поднял окурок и бросил его в блюдце. Его лицо очутилось вровень с моим. – Вам немного не по себе, не правда ли? Не расположены продолжать спор? В машине вы выкурили сигарету с марихуаной, милочка, и сейчас еще две, а посему теперь вы отправитесь к себе в спаленку и отоспитесь хорошенько… На сегодня разговор окончен.

Я хотела было воспротивиться. Мне следовало вступить в бой. Но сил не было. В дымчатой мгле, подобно сновидениям, проплывали обрывочные, призрачные картины. Худощавая фигура Джона Летмана, побитое юное лицо с опухшими серыми глазами. Арабская девушка смотрит на него, яростно сверкая глазами. Конопляное поле с красным силуэтом бегущего пса на табличке. Ящики в подвале. Но видения растворились в воздухе, остался лишь яркий свет, пульсирующий в безумном ритме, и эта пульсация странным образом оборачивается биением моего собственного сердца.

В мерцающем воздухе, как трепетный рокот барабанов, то наплывает, то удаляется чей-то голос, и я оказываюсь где-то далеко, воспаряю ввысь, спасаюсь бегством, целая и невредимая, и плаваю, невидимая и могущественная, как ангел, под потолком среди паутины, а где-то внизу, в сумрачном зале, в красном лаковом кресле, сидит какая-то девчонка. Ее тоненькое тело в дорогом одноцветном платье безвольно обмякло, лицо бледное, на скулах поблескивают капли пота, губы раздвинуты в сонной улыбке. Ее темные гладкие волосы подстрижены по последней моде. Руки загорели на солнце, пальцы длинные и тонкие, на запястье мерцает тяжелый золотой браслет стоимостью в добрых восемьдесят фунтов… Да, верно он ее назвал, глупая избалованная сучка. Она, жмурясь, смотрит на него. Глаза у нее очень большие, опушены темными ресницами, и косметика, а теперь еще и наркотик заставляют их казаться еще больше… Бедная глупая сучка, ей грозит опасность, а я ничем не могу ей помочь, да, впрочем, мне все равно. А она, похоже, даже не испугалась…

Не испугалась она даже тогда, когда незаметно появился Джон Летман. Он медленно проплыл через сумрачный зал, как одна из теней в бесконечной веренице, остановился над ней и спросил Генри Графтона, словно о чем-то несущественном:

– Как она, отключилась?

– Две сигареты. До утра не очухается. А мальчишка?

– Нейтрализован. В камере дым столбом, сам спит как сурок. Бояться нечего.

Генри Графтон рассмеялся:

– Больше нам бояться некого. Наконец-то у нас развязаны руки. А ты, мой юный друг, строго придерживайся нормы и ни в коем случае не превышай. Судя по твоему виду, сегодняшнюю дозу ты уже принял? Так вот, это последняя. Можешь курить, сколько тебе вздумается, но не проси у меня чего-нибудь покрепче, потому что все равно не получишь, пока груз в целости и сохранности не уйдет из Бейрута. Ты меня слышишь? Вот так-то. Отнеси ее обратно.

Тот, что помоложе, приблизился к креслу. Девчонка сонно шевельнула головой, взглянула на него затуманенными глазами и слабо улыбнулась. Казалось, она силится заговорить, но никак не может. Ее голова безвольно откинулась назад.

– Должен заметить, – бросил Джон Летман, – в таком виде она мне нравится гораздо больше.

– Хочешь сказать, что, не будь у нее язычок острее осиного жала, ей бы цены не было? Согласен. Боже мой, ну и семейка! Она напоминает мне покойную леди в худшие свои дни. Ладно, она сама напросилась. Убери ее отсюда. Боюсь, тебе придется тащить ее на себе.

Летман склонился над лаковым креслом. При его прикосновении наркотические пары на мгновение развеялись. Я спустилась из-под потолка, где витала до сих пор, обратно в обмякшее тело на кресле. Он оторвал меня от спинки, обхватил руками и приподнял. Медленно и, как мне казалось, с величайшим достоинством я произнесла:

– Сп-сибо, сама справлюсь.

– Да куда вам, – нетерпеливо оборвал Летман. – Пошли, я осторожно. Не бойтесь.

– Кого, вас? – отозвалась я. – Не смешите.

Он прикусил губу, выдернул меня из кресла и жестом настоящего мужчины взвалил на плечо. Стыдно признаться, но я испортила героическую сцену тем, что хохотала, как идиотка, пока меня вверх тормашками тащили обратно в темницу.

Глава 16

Мы ведь обременены долгами,
и вдобавок мы еще лишены.

Коран. Сура 56