Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

Острый запах горящей спички смешался с запахом вербены и лаванды, которые росли рядом с камнями, на которых мы сидели. Я пробежала пальцами по фиолетовому стеблю цветов, варварски отрывая их, потом дала упасть помятым головкам, но запах лаванды еще держался на коже. Я вытерла руку о подол и, глядя в землю, сказала:

– Они убили Колина. Ты была права. И похоронили его там… рядом с мельницей.

Наступило молчание. Я наблюдала, как несколько муравьев спешат к упавшим головкам цветов.

– Но… откуда ты знаешь? – Голос ее был бесстрастен. – Ты хочешь сказать, что видела что-то?

Я кивнула:

– Понимаю. Мельница. Да, почему бы нет? Рассказывай.

Когда я закончила, она продолжала молча сидеть, яростно дымя сигаретой. Потом резко встряхнула головой, как человек, пытающийся отделаться от жалящего насекомого.

– Эта приятная женщина?.. Не верю! Этого не может быть.

– Ты не видела Марка, лежащего там в грязи с пулевым ранением. Он может умереть в любую минуту. И теперь я должна все ему рассказать. Мы могли бы обратиться в полицию, но слишком поздно. – Я озабоченно повернулась к ней. – Ты говоришь, догадалась, что что-то не так. Ты это заметила по мне? София могла подумать, что я о чем-то знаю?

– Уверена, что нет. Это нелегко было понять даже мне, а уж я-то знаю тебя очень хорошо. Во всяком случае, о чем она могла догадаться? Она не должна знать, что тебе известно об этом, и ничего нельзя было заметить, если не присматриваться специально.

– Это все мышь. Если бы я не увидела мышь с кусочком хлеба, я бы никогда ничего не нашла. Я бы поинтересовалась хворостом, но мне никогда бы недодуматься выискивать крошки или рассматривать ту веревку.

– Она не видела мышь, значит ей и в голову не придет. Перестань ты об этом думать. Она уйдет вполне довольная результатом своей уборки, а мы с тобой останемся вне подозрений.

Муравьи беспорядочно сновали среди цветочков лаванды.

– Фрэнсис, я должна рассказать Марку.

– Да, я понимаю.

– Ты согласна, что теперь надо?

– Боюсь, что тебе придется, дорогая.

– Так ты думаешь, я права? Думаешь, так оно и есть?

– Что Колин мертв? Боюсь, похоже на это. Во всяком случае, Марку надо знать факты. Все достигло той стадии, на которой он может справиться сам. Ты отправляешься сейчас?

– Чем раньше я сообщу, тем лучше. А ты?..

– Тебе надо действовать самостоятельно, а мне в любом случае следует оставаться здесь, чтобы прикрыть тебя, если ты задержишься. Я тут поблизости буду продолжать съемку и так далее, а потом пойду пить чай, как договорились. Я им скажу, что ты пошла дальше, где мне было уже неинтересно, но что ты будешь придерживаться троп и вернешься засветло. – Она тревожно улыбнулась мне. – Только будь осторожна и не переоценивай себя. Я вовсе не уверена, что смогу сказать им что-нибудь убедительное, если ты вздумаешь провести там еще одну ночь!

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. Меня там ждет отнюдь не радостная встреча. – Я не хотела, чтобы мои слова прозвучали так резко. Я быстро встала и, пытаясь скрыть волнение, добавила: – Чем скорее, тем лучше. Как насчет того, чтобы разделить пакет с ланчем?

Мой план, если это можно было назвать планом, был относительно прост.

Марк и Ламбис прошлой ночью после набега в деревню, скорее всего, вернулись назад в пастушью хижину, прежде чем предпринять длинный переход к каику. Но кровь в сарае Софии могла быть свидетельством того, что Марк не в состоянии одолеть подъем к хижине. Тогда они с Ламбисом могли бы спрятаться на ночь где-то недалеко от деревни, и даже может быть, Марк (если его рана опять открылась) до сих пор прячется где-то здесь.

Как бы то ни было, мне казалось, что лучше всего найти тропу, которая вела к разрушенной церкви, ту тропинку, на которой было совершено первое убийство, и пройти по ней по низу горного склона. Это был подходящий для туриста маршрут, и он вел бы меня примерно в ту же сторону, куда могли двигаться и Марк с Ламбисом. Кроме того, мне было известно, что эта тропа хорошо просматривается издалека, не только с горного пастбища и выступа, но и с большинства скал наверху.

Я помнила, насколько четко был виден вчера мужчина на фоне кипарисов, растущих у тропы. Если бы я там остановилась и если бы Марк и Ламбис были где-то ниже, они бы обязательно увидели меня, а я бы каким-нибудь способом дала им понять, что у меня есть для них новости. Без сомнения – поскольку я обещала вмешиваться только в том случае, если у меня будет жизненно важное сообщение, – они как-то дадут мне знать, где они, и тогда я смогла бы осторожно пробраться к ним. Если никакого сигнала от них не последует, мне самой придется подняться наверх и осмотреть выступ и хижину или двигаться дальше по дороге и попытаться найти каик. Все это было очень неопределенно и не удовлетворяло меня, но поскольку я ничего не знала наверняка, это было самое лучшее, что я могла сделать.