Лунный бог

Атрибутами всех празднеств древних греков еще задолго до христианства были колонна, кувшин и бык. «В шестнадцатый день месяца мемактериона (октябрь — ноябрь. — Э. Ц.)… на заре, устраивается процессия; во главе ее идет трубач, играющий сигнал „к бою“, за ним следуют повозки, доверху нагруженные венками и миртовыми ветвями, черный бык… Замыкает шествие архонт^[237]… В этот же день, облаченный в пурпурный хитон, с мечом в руке, он берет в хранилище грамот сосуд для воды и через весь город направляется к могилам»^[238]. Процессия движется к огороженным местам погребений, где высшее должностное лицо собственной рукой омывает надгробные камни и умащивает их душистыми благовониями. Потом убивают быка и приглашают умерших на пир.

Омовение и умащение погребальных колонн (у каждого умершего свое надгробие), принесение в жертву черного быка, священный кувшин из хранилища и подземный мир мертвых — все это явные символы небесного культа.

Однако язык неба, видимо, обогатился. На основе чаш, кувшинов и других сосудов возникли более крупные вместилища, в которые можно было положить расчлененные части человеческих тел, а также головы и кости земных сподвижников того, кто был тайно скрыт в дереве. В небольшие сосуды их было трудно вместить. Человек, который из поколения в поколение осмысливал традиции, размышляя о сущности дерева или двух деревьев: смерти и жизни, начал думать о двух сосудах, отличающихся друг от друга, как отличаются смерть и жизнь, и даже отождествил их с жизнью и смертью.

Так во всяком случае говорится в Илиаде:

Глиняных два кувшина есть в Зевсовом доме великом,
Полны даров: счастливых один, а другой — несчастливых^[239]

.

Котлы и бочки

В священном месте храма в Дельфах некогда стоял бронзовый котел на треножнике. Это был единственный в храме сосуд, и он пользовался большим почетом. Согласно традиции, в нем находились зубы и кости змея Пифона^[240].

Котел выполнял функции оракула. От него вели начало всемирно известные прорицания дельфийского оракула. Чтобы понять прорицание, жрица — пифия садилась около котла, не касаясь его, на прикрепленную к нему балку. Она могла также стоять рядом с котлом, вытянув над ним правую руку, чтобы таким образом получить предсказание божества. Но уже в первые века нашей эры никто, очевидно, не знал, почему она это делала. Даже Плутарх, который сам был причастен к жрецам дельфийского святилища, задавал вопрос, что же происходило с пифией, когда она вступала в своего рода духовный контакт с бронзовым котлом.

В то время уже забыли, что котел — это все тот же священный сосуд, подобный кувшину, чаше, корзине, бочке, а следовательно, предмет, относящийся к потустороннему миру. Прикрепленная к нему балка свидетельствовала о связи дерева с сосудом. Египтяне отождествили бы его с могилой Осириса, им было бы понятно, почему в нем содержатся останки Пифона. По другой греческой легенде, в этом котле лежали части трупа растерзанного божьего сына Диониса, которого почитали также в виде быка. Титаны, гласит миф, сварили в котле куски тела Диониса, но Афине удалось спасти его сердце. Она принесла его отцу богов Зевсу, а тот передал сердце Семеле, от которой Дионис родился вторично.

Иногда этот котел называют котлом превращения. В нем обновляется луна, в нем обновляется ставшее человеком божество, а следовательно, и сам человек. И действительно, мясо и внутренности животных, равно как и людей, олицетворявших на земле богов, к этому времени уже не всюду поедали в сыром виде, чаще его жарили или варили. С тех пор как люди обнаружили, что вареное или жареное мясо вкуснее, чем пахнущее кровью сырое, образ священного котла получил широкое распространение. В древнегреческом мифе Пелопс был сварен в священном котле, дабы получить обновление. Та же участь постигла Ясона и его отца. Когда комплекс представлений лунной религии был вытеснен культом солнца, люди стали верить, что не луна, а Гелиос — солнце направляется каждый вечер по небу к котлу превращения и обновляется в нем.

Об обновлении в котле рассказывает миф про Медею. Правда, в нем священная тема получает несколько ироническое звучание. Искушенная в колдовстве царевна Медея, которая помогла Ясону овладеть золотым руном Колхиды, обещала дочерям Пелиаса, что, если они захотят, она превратит их отца из дряхлого старца в юного мужа. Она убила старого барана и сварила в котле его мясо с колдовскими снадобьями. Баран ожил и стал ягненком. Тогда она разрезала Пелиаса и сварила. Но дочери получили отца в таком виде, что его нельзя было даже похоронить.

В священном котле умерщвленные бараны становились опять божественными ягнятами, но это никак не удавалось проделать с престарелыми представителями человеческого рода.