Лунный камень мадам Ленорман

Франц не поверит.

– Поверит, – эхом ее собственных мыслей отозвалась Мари. – Ты ведь записку оставишь, что просишь прощения, но совершенный грех не дает твоей душе покоя…

Записка… Анна не станет ее писать!

– Писать не надо, – Витольд ласково погладил Анну по волосам. – У Мари имеется скрытый талант… множество скрытых талантов. Ты не представляешь, до чего она умна, маленькая моя женушка… проницательна. И выдумщица большая. Мы с ней поговорили, еще тогда, перед свадьбой Ольги. Мари так плакала. Ей вовсе не хотелось быть моей женой, как и мне не хотелось называться ее мужем. Но та беседа многое изменила.

Они оба – отвергнутые. И те, кто растоптал их чувства, должны были быть наказаны. Вот только Ференца тронуть они не решились. Не потому, что считали менее виноватым, отнюдь, скорее уж из страха.

Слабые.

Анна рассмеялась бы им в лицо, если бы могла смеяться. Она сидела, глядя, как Витольд связывает петлю.

– Больно не будет.

– Мне жаль, – повторила Мари, – ты вовсе не такая, как твоя сестрица. Но обстоятельства таковы, что придется тебе умереть.

– Не будет больно, – словно заклятие, твердил Витольд. Взобравшись на ящики, он прикручивал петлю к стропилам, долго возился с узлами, дергал, раскачивал. – Ты ничего не почувствуешь, Анна. Ты ведь уже ничего не чувствуешь.

Правда. Тело стало легким, невесомым почти, и платье, темное, вдовье, такое неудобное платье, мешало. Анна избавилась бы и от него, и от оков нижней рубашки, от шерстяных чулок и панталон, оставшись бесстыдно нагой. Нынешнее ее состояние требовало наготы, но Анна не в силах была пошевелиться. Улыбалась только, и близость смерти не пугала. Из-за травы?

Или из осознания, что вот-вот все закончится… а Франц, он не поверит, он ведь обещал, что с Анной ничего не случится, что скоро уже она уедет… и камень в ладони, теплый камень, не лгал.

– Пора, Анна, – сказала Мари, отступая. А Витольд подхватил под мышки, потянул, заставляя подняться.

– Ты тяжелее, чем я думал…

…жаль мадам Евгению, она ошиблась в своем предсказании… и тянула до вечера с оглашением имени… почему тянула?

…потому что она не могла назвать убийцу…

…потому что это – тоже игра, ложь, в которую заставили поверить…

…и если так, то…

Анна засмеялась, громко и радостно. Пусть она умрет сегодня, но эта смерть не сойдет с рук ее убийцам, они еще не поняли, что их обманули. Анна же не скажет. Она стояла, поддерживаемая рукой Витольда, а второй он пытался надеть петлю, которая соскальзывала.