Лунный камень мадам Ленорман

Дешевая пудра облетела, помада стерлась, но как-то неравномерно, отчего Софьины губы казались пятнистыми. А вот лиловые румяна держались хорошо. И щеки Софьи пунцовели.

Некрасивая.

Вокруг Кирилла столько женщин крутилось, а он выбрал именно эту!

– Туман, – Мефодий поморщился и потрогал затылок. Волосы были влажными, слипшимися. – С берега поднялся и густой такой, что в шаге уже ничего не видать.

А гаденыш остров знает… и с него станется сыграть в прятки.

Осталась Стася.

И хорошо ведь Машка подметила! Тихая мышка, беспроблемный человек, вроде и есть, но в то же время присутствие его необременительно, а потому незаметно. Но ведь как-то же она попала в дом!

Стася сидела на кровати, завернувшись в банный халат. На голове ее возвышался тюрбан из махрового полотенца, в руках она держала пилочку, а перед нею выстроились в ряд склянки с лаком.

– Извини, что побеспокоил, – картина была столь мирной, что Мефодию стало неловко за свое вторжение в эту комнату.

– Ничего страшного, – спокойно ответила Стася, откладывая пилочку. – Я все равно ненавижу маникюр… по-моему, пустое убийство времени.

– Тогда зачем?

А ведь не так уж сложно создать сцену. Снять одежду, накинуть халат, забраться в кровать… да и времени у нее имелось с избытком.

– Надо же чем-то заняться.

Скучно? На скуку жаловались все, но никто не спешил уехать на большую землю. Стася никогда не просила денег, но это не значит, что деньги ей вовсе не нужны. Кирилл открыл счет на ее имя… и суммы переводил приличные.

Почему?

– Стася, – Мефодий придержал рукой голову. – Ты не могла бы вечером ко мне заглянуть? Поговорить надо.

Вдруг да расскажет что-либо полезное? Не на призраков же она охотится, в самом деле!

– Хорошо, – Стася вновь взялась за пилочку.

Разбитую голову она словно и не заметила. Или и вправду не заметила.

– Мефодий, – подала голос Машка, до того следовавшая за ним по пятам тихо, покорно. – Рану надо обработать.

– А ты умеешь?

Она усмехнулась:

– У меня племянник и племянница. Оба с характером и жаждой приключений. Так что… да, умею. Нужна вода, перекись и зеленка.

– Жечься будет.

– Будет, – совершенно серьезно ответила она.

Машка сама вымывала грязь из волос, стараясь действовать осторожно, но даже легкие прикосновения ее пальчиков причиняли боль. Мефодий стиснул зубы – он-то взрослый, способен потерпеть несколько минут.

– Лучше всего было бы зашить, – сказала Машка. – Раны на голове всегда шьются, но шить я не возьмусь.

– И не надо. Само затянется.

На ощупь ссадина была крохотной. Подумаешь, немного кожи ободрал!

– И как тебе они?

Мефодий прижал к ране, которая вновь стала кровоточить, подушечку из бинта.

– Подозрительно, – честно ответила Машка. – Причем я не могу сказать, кто из них более подозрителен, чем остальные… они как-то все…

Точно. Все. Но гаденыш… он вышел погулять… и наверняка следил за Мефодием издали. А когда случился туман, не отказал себе в удовольствии сыграть шутку. И по голове дал, отключил, но не убил… похоже на месть? Вполне.

– Спасибо, – свои догадки Мефодий оставил при себе и, коснувшись раскрытой Машкиной ладони, произнес: – Иди к себе. Отдохни…

– А ты?

– И я лягу.

Ночи все равно без сна, так, может, сейчас, когда за окнами бело из-за тумана, Мефодий сможет хотя бы немного поспать?!

Как ни странно, но стоило голове коснуться подушки, и он отключился. Сон был тяжелым, муторным, но что именно ему снилось, Мефодий по пробуждении припомнить не мог. Остался мерзкий привкус на языке и ощущение близкой беды. Часы показывали начало седьмого. И значит, проспал он почти три часа. Много… Мефодий забрался в душ, и вода принесла долгожданное облегчение. К ужину он спускался в настроении если не превосходном, то уж точно приподнятом, которое не исчезло при виде семейства.

Софья восседала во главе стола. Сегодня она выбрала красное платье, отороченное золотым кружевом. Три ряда жемчужных бус возлежали на ее груди, и, судя по размеру, жемчужины были вовсе не натуральными. По правую Софьину руку примостился гаденыш.

Светлый костюм. Галстук. Запонки на рукавах посверкивают. И волосы зачесаны гладко. На Мефодия гаденыш смотрел с чувством собственного превосходства, которое не давал себе труда скрывать.

Стася была на своем месте, согнулась над пустой тарелкой, в которой рисовала узоры. Одета она просто, с нарочитой даже простотой, уж не затем ли, чтобы подчеркнуть собственную незаметность?

Машка выбрала для себя самый дальний угол стола, словно таким образом пытаясь отделиться от прочих. И стул рядом с нею был свободен.

– Не возражаешь?

От Машки пахло ванилью и корицей. И запах этот удивительным образом увязывался с блондинистыми ее кудряшками, с синими глазищами и мягким характером. Сдобная девочка.

Мефодий сел и…

– А где Грета?

Она никогда не опаздывала к ужину – дурной тон. А место во главе стола – единственная возможность ощутить себя хозяйкой дома. И место это она никому не уступила бы, уж тем более Софье, которую ненавидела от души.

– Спит, – ответил гаденыш, поставив локти на стол. Он сцепил тонкие пальцы и подпер ими подбородок, поза получилась картинной.

– Все еще спит?