Лунный камень Сатапура

Тропа привела ее к стене, окружавшей поместье Мехта, и Первин увидела тех же привратников, что дежурили и накануне. Поравнявшись с ними, она натянула повод, удерживая Рани.

— Как себя чувствует бурра-мемсагиб?

Старший привратник отвел глаза — он явно нервничал.

— Нехорошо ей. Доктор у нее.

За открытыми воротами Первин увидела ту же лошадь темной масти, на которой врач приезжал в гостевой дом. На переметных сумках виднелся красный крест — раньше она этой подробности не заметила.

— Не велено никого впускать, пока не скажут, что это безопасно, — вступил в разговор привратник помладше.

Тут Первин вдруг вспомнила слова врача о том, что двое детей заболели холерой. Как могла болезнь проникнуть сюда, за стены поместья?

— У нее холера?

— Он этого пока не сказал! — Старший привратник с укором глянул на младшего. — Но ей совсем худо. Возможно, когда сагиб вернется, его тоже внутрь не пустят.

Первин окатила волна жалости к Вандане. Да, может, та и обманщица, но не заслужила таких страданий. Кроме того, Первин понимала, что навестить Вандану не может — слишком велик риск заразить потом княжеское семейство.

— Я помолюсь за ее здоровье в храме Араньяни, — сказала Первин. Да, она не индуистка, но ей станет легче, если она быстренько произнесет там зороастрийскую молитву — ведь невзгоды обступают со всех сторон. — Попросите, пожалуйста, горничную передать это мемсагиб.

— Это ее главное божество, — заметил старший привратник и коротко кивнул.

Первин попрощалась с дурванами, поняв наконец, что хмурыми они выглядели отнюдь не потому, что она им не понравилась. Они переживали за хозяйку, а еще, видимо, понимали, что и собственное их благополучие под угрозой.

Первин дала Рани шенкеля, та тронулась с места. Сгущался туман, усиливая чувство опасности. Первин не понимала, куда направляется. Ей было неведомо, жив ли князь Джива Рао, как неведомо и то, чем окончится поездка Колина в Пуну, удастся ли ему вызвать на подмогу военных.

Проезжая через деревню, Первин заметила, что на улицах куда больше людей, чем в прошлый ее визит. Двигалась она осторожно, не поднимая головы, сосредоточившись на дороге. Надеялась лишь на то, что ее не признают в этом эксцентричном костюме — вот только слишком пристально вглядывались в нее прохожие.

Добравшись до края леса — деревья здесь росли не так часто, а цветов было больше, — Первин возвратилась мыслями к Вандане. Если доктор Эндрюс не сможет ей помочь, печальным станет возвращение домой для ее мужа. Первин гадала, знал ли Язад тайну кулона с лунным камнем, который Вандана подсунула Первин в качестве подарка раджмате. Возможно, он сам и настоял на том, что кулон должен вернуться во дворец. Но почему? Нужно сосредоточиться, не пропустить отворот к храму. Кроме прочего, Первин внимательно следила, не обнаружится ли следов человеческого присутствия — хотя и сильно сомневалась в том, что Джива Рао заберется один в такую даль.

Первин доехала верхом до обветшавших столбов, стоявших метрах в ста перед древним храмом. Осторожно послала Рани вперед. Ближе к храму она увидела, что медная чаша, в которой Лакшман оставил деньги, полна диких орхидей. Здесь, среди леса, Араньяни явно чтили.

Первин подвела Рани к стволу упавшего дерева. Как раз подойдет в качестве опоры, чтобы спуститься на землю. Спешиться удалось без труда, после чего Первин подвела Рани к ручейку, рядом с которым до этого присаживались поесть носильщики.

— Не бросай меня, — попросила она лошадку, похлопала ее по крупу, а потом направилась к храму, подходить к которому раньше отказывалась. Он представлял собой большую цилиндрическую скалу, в ней был высечен альков. Внутри стояла грубо сработанная статуя из черного камня. По округлым грудям Первин поняла, что это женская фигура, однако у нее не было ни изысканной прически, ни иных украшений, характерных для статуй богинь.

Птичий крик вывел Первин из задумчивости и заставил вернуться к настоящему. Она прошла в другую часть храмового садика, чтобы оттуда посмотреть на холмы. Нащупала кушти под сари, стала перебирать его пальцами, шепча молитву. Молилась за то, чтобы Мирабаи отыскала сына. Молилась — и чувствовала, будто привлекает на свою сторону энергию тысяч живущих здесь животных и насекомых. Да, она не верит в Араньяни, но если богиня готова ей помочь, она примет помощь.

Первин как раз закончила, когда поблизости раздался хруст. Не человеческие шаги — какое-то крупное животное.

У Перин потемнело в глазах, она медленно повернулась, опасаясь самого худшего.

В ее сторону двигался всадник. Первин замерла, понимая, что не успеет подбежать к Рани и ускакать. Оставалось надеяться, что это не один из двух самых страшных преследователей: не Родерик Эймс и не князь Сваруп.

Всадник приблизился, стало ясно, что он мал ростом, скромно одет. На голове копна седых волос. Первин моргнула и окликнула:

— Рама-джи, это вы?

— Да. Сандрингем-сагиб послал меня вам вдогонку. Не хотел, чтобы вы заблудились.