Лунный камень Сатапура

— Да. Я так мечтал, что они займут свое место в истории, — но вотще. А что касается Дживы Рао, я мало чему смог его научить. Если он погибнет, то войдет в следующую жизнь почти несведущим.

— Не будем думать о худшем, — ласково произнесла Первин. — Кстати, у главных ворот меня дожидается помощник из гостевого дома.

Мистер Басу отнял платок от глаз, моргнул.

— Англичанин?

— Нет. Рама-джи — целитель, специалист по аюрведе, — сказала Первин, потому что, если назвать Раму поваром или преподавателем йоги, вряд ли его впустят в ворота. — Он хорошо знает местность, поскольку собирает целебные травы. Если Раме-джи понадобится войти и переговорить со мной, вы ведь ему позволите, правда?

— Скажу слугам, — с решительным кивком ответил мистер Басу. — А сам подожду внизу, у себя в кабинете. Если вам что-то еще понадобится…

— Я хотела бы видеть раджкумари, — сказала Первин. — Не могли бы вы меня к ней отвести?

— Что? Почему ее? — В голосе звучала досада.

— Княжна Падмабаи осталась без матери и без брата. Полагаю, ей трудно такое выдержать. Она в смятении и напугана. — Первин удивилась, что он и сам об этом не догадался.

— Неправда. Мы слышали — она весь день играла, — невинно вставила Арчена с другой стороны джали.

Первин чувствовала, что ее не пускают к княжне намеренно.

— Я была бы признательна, если бы вы отвели меня к ней…

Арчена ответила прежним своим неприятным тоном:

— Не выйдет. Никто не захочет вас к ней вести.

Первин с трудом скрыла свой гнев.

— Вы слышали, что Басу-сагиб только что дал мне разрешение осмотреть дворец. Поскольку отец княжны мертв, я официально являюсь ее опекуном. И я крайне встревожена.

В голосе Арчены звенел холод:

— Я вам верю. Но никто не хочет вас сопровождать. Говорят, вы на всех назар наложите.

Первин пришла в ужас.

— Я ни на что такое не способна. Я обыкновенная женщина.

Последовало долгое молчание, которое прервал тихий голос:

— Я ее отведу.

На другой стороне перегородки раздалось громкое бормотание фрейлин. Потом вновь заговорила незримая Арчена:

— Позволяю.

Золотая дверь в стене открылась, через порог переступила горничная средних лет в скромном бело-синем сари. Первид ободряюще улыбнулась ей:

— Как вас зовут?

Горничная сложила руки в намасте и пробормотала:

— Свагата. Все дурное, что могло произойти в моей семье, уже произошло. Я готова к любым жертвам.

Они двинулись в путь — вышли из старого дворца и пошли через двор; Первин попыталась подбодрить горничную, которая шагала скованно, не поднимая головы:

— Свагата-бхаи, я не причиню вам вреда. Мне просто нужно попасть к княжне.

— Я вас отведу. Только не давайте мне ни денег, ни писем.

Первин на ходу обдумала эти слова.

— Это как-то связано с Читрой?

Свагата искоса посмотрела на нее.

— Да. Она моя дочь. Из-за вас ее бросили в дворцовую тюрьму.

Первин вздрогнула.

— Где эта тюрьма?

— Под старым дворцом. — Губы Свагаты мучительно искривились. — Там холодно, мокро и крысы.

— И преступники? — Первин не смогла скрыть свою тревогу.

— Сейчас там больше никого. А в старые времена махараджи сажали туда воров. Дурное место.

Первин стало стыдно за просьбу отправить письмо — тем более что сама она благополучно добралась до гостевого дома еще до его получения.

— Я прошу прощения. Понятия не имею, кто обвинил вашу дочь в дурном поступке.

— Кто-то находился в коридоре у вашей двери. Тут стража повсюду, — угрюмо произнесла Свагата. — Просто сейчас они ищут махараджу, а обычно подслушивают по всем углам.

Глядя сквозь ряды колонн в полумрак, пронизанный тенями, Первин убедилась, что они одни. Впрочем, пусть повторяют то, что она скажет вслух.

— С Читрой поступили несправедливо. Я поговорю про это с раджматой.

— После встречи с княжной? — Глаза у Свагаты вспыхнули.

— Да. Сразу после.

Дверь детской, расположенной на первом этаже нового дворца, стояла открытой. Падмабаи сидела в центре зелено-розового агрского ковра и играла с большой нарядной английской куклой. Подойдя поближе, Первин заметила, что в руке у девочки серебряные маникюрные ножнички и она отрезала кукле половину черных кудряшек.

Падмабаи подняла глаза, когда ее айя — худощавая пожилая женщина — вскрикнула при виде Первин. Айя, частя, заговорила со Свагатой на том же местном диалекте, на котором говорили и носильщики паланкина. Свагата перевела:

— Она испугалась, когда вас увидела. Я объяснила, что вы не похищали махараджу. А приехали помочь.

— Мне нужно задать княжне Падмабаи несколько вопросов, — обратилась Первин к Свагате на маратхи. Старшая горничная передала ее слова айе — та села на пол, не сводя с Первин подозрительного взгляда. Первин чувствовала себя неуютно в присутствии женщин, зная, что они понимают маратхи.

— Вы не будете так добры подождать снаружи? Если княжна чего-то не поймет, я позову вас на помощь.

Судя по выражению лиц служанок, им совсем не хотелось оставлять последнего отпрыска княжеской семьи наедине с человеком, обладающим дурным глазом. Однако проявить откровенное неуважение к высокопоставленной посетительнице они тоже не решались.