Лунный князь. Легенда

И это его весьма тревожило. Ведь он понял, что его дарэйли не принесла клятвы Райтегору, и он знал, что свобода от всего – убийственна для «сосудов духа». Одна надежда: тысячелетия, пережитые Потерянной, многому научили его девочку, укрепили ее дух, и свобода не обернется против ее разума.

– И вас она уже слушать не станет, сьерр? – выдавила Щепка сквозь кашель. – И в Озерную обитель не вернется?

– Нет. Уверен, что не вернется.

– Тогда кто поможет Ллуфу?

Сьент помрачнел.

***

То, что произошло перед самым его отъездом, поразило и, что там скрывать, напугало Гончара. Ллуф разыскал его у ручья в рощице под стенами Озерной обители, где Сьент наполнял походную флягу целебной водой, над которой поработали хранительницы вод.

Это уже должно было насторожить: раб отлучился без приказа хозяина, чтобы напомнить об опрометчивом обещании, о котором разжалованный Верховный уже забыл. А ведь было, было. Обещал он оградить прекрасного дарэйли камня от других жрецов, если юноша сумеет превзойти всех в своем круге и научится применять силу на расстоянии, проще говоря, убивать взглядом.

И Ллуф продемонстрировал. Просто чуть пристальнее взглянул на густую ветку плакучего дерева, нависавшую над ручьем. Она побелела и обломилась, раскрошившись от удара. Мраморные обломки завалили русло, и ручей начал разливаться.

– Могу и живых существ, – скромно потупился Ллуф, обрадованный искренним восхищением Сьента. И, стремительно присев, тут же поднялся и протянул Гончару ладонь с крохотной белой крупинкой, в которой Сьент с изумлением опознал муравья, окаменевшего со всеми ножками и усиками. Миг, и тончайшие ножки не выдержали веса потяжелевшего тельца и подлоломились.

– Да, ты меня удивил, дарэйли. Ты действительно уникален. Глир знает? – спросил Гончар, осознав, какое чудовищное оружие оказалось в руках его врага.

– Нет, я не стал говорить, – Ллуф подчеркнуто брезгливо отряхнул ладони, выразив жестом свое отношение к новому хозяину. Неудивительно, впрочем. Глира все ненавидели.

Однако, еще одно отклонение: раб обязан докладывать своему жрецу обо всем, что касается его дара. Конечно, Глир, как Гончар сферы Элементов, мог бы почувствовать изменение силы своего дарэйли, но Глир являлся иерархом сферы Логоса, и круг камня был лишь сопутствующим искусством, которым он овладел не столь глубоко. К тому же, Ллуф – не его создание, выстраданное жертвами и молитвами, он достался ему по решению Сьента и одобрению Сферикала. И сейчас Гончар весьма жалел о своем опрометчивом решении, продиктованным ревностью. Да, именно ревностью, не стоит скрывать грех от самого себя.

– Теперь вы меня возьмете к себе? – сапфировые глаза юноши блестели: он был горд и полон надежды. – Вы всегда выполняли обещания, даже данные рабу.

– Я помню о своем обещании, Ллуф, но я уже не Верховный Гончар, – с досадой ответил Сьент. – Просить тебя у Сферикала – это новая задержка. И ты знаешь, что я передал всех своих дарэйли и иду один. Если меня плохо встретят, так хоть никто больше не пострадает.

– Я не боюсь смерти, сьерр, и могу быть вам полезен. Теперь я сумею взглядом остановить даже поток воды, я тренировался.

– Не надо! – удержал его Гончар, еще не наполнивший флягу для Щепки. – Эта вода слишком хороша для того, чтобы превращать ее в мертвый камень.

Дарэйли улыбнулся, и его красота осветилась новыми гранями, заиграла, как алмаз на солнце. Хорош. И несчастен, как все рабы.

Досада Сьента внезапно перешла в раздражение, и его ум тут же вычислил глубинную причину: Мариэт. Ллуф напрашивается к нему ради нее, только ради нее.

– Нет, дарэйли. Я не стану откладывать из-за тебя поездку. Хочешь – жди, когда я вернусь, если вернусь. Жди, когда соберется очередной сферикал, хотя у них нет причин забирать тебя у Глира по моему капризу. Я все равно не взял бы тебя в замок Энеарелли. Там Мариэт. Она сейчас свободна и, если вы все-таки станете дарэйлинами… Такая связь очень глубока, и через тебя Мариэт попадет под власть твоего хозяина. Ты хочешь, чтобы она снова стала рабыней?

Ллуф побледнел, как обломки окаменевшей ивы, уже запрудившие ручей так, что образовалось крохотное озерко.

– Я понял, – тихо сказал он. – Но к иерарху Глиру я не вернусь. Усыпите меня, вы же можете. Вы умеете накладывать такое смертное заклятие, что никто, кроме вас, не снимет. Пусть вы сейчас не Верховный, но ваше мастерство никуда не делось.

– Это будет тягчайшее нарушение устава, после которого меня с полным правом изгонят из Сферикала и уничтожат. Чужие дарэйли неприкосновенны.

– Что ж… Я подожду, когда вы вернетесь и выполните обещание, – юноша отвел глаза, и слуга Эйне не успел разгадать его намерений и остановить. Опустившись у разлившегося ручья, Ллуф глянул на свое отражение так же, как смотрел на ветку плакучего дерева, чуть улыбнулся и оцепенел, словно на него наложили смертное заклятие. Но это не было заклятием: его жрец легко бы снял, а вот оживить камень было не в силах Сьента.

– Что же ты наделал, мальчик, и как сумел обойти изначальные заклинания? – содрогнулся Гончар, дотронувшись до холодного мраморного лба дарэйли.