Лунный мальчик

Лунатизм как способ сохранения самого себя

Писатель всегда пишет о прошлом, даже если это прошлое прошедшей секунды. Тем не менее «Лунный мальчик» стоит лицом к лицу со временем. Запечатлеть сиюминутность происходящего на листе бумаги невероятно трудно, почти невозможно. Ставил ли перед собой такую задачу автор? Скорее всего, нет. Александр Коротко в «Лунном мальчике» вообще пренебрегает многими условностями касательно литературных приёмов и правил.

Начну с жанра.

Сначала я решил назвать прочитанное по вестью, потом закралось подозрение, что это роман. Не то и не другое. Роман и повесть одновременно? Жанр представляется мне неким трансформером, приобретающим необходимые очертания по мере движения сюжета, развития конфликта – изнутри. Именно так происходит в жизни. Но художественная реальность в «Лунном мальчике» гораздо выше реальности материальной.

Трансформер позволяет автору и его литературному вымыслу, Лунному мальчику, который висит над пропастью сна и ждёт спасительного пробуждения, двигаться от начала до конца, не задев живых, неспящих.

Несомненно, проза принадлежит перу поэта. «Я открыла глаза. Огромное бесполое существо по имени Утро ходило за мной по пятам и ныло», – эти строки, да и само название, тому подтверждение. Только поэт с его точечным, прицельным видением в состоянии разобраться с одинокими душами участников этой драматической истории, среди которых – журналисты, бизнесмены и, вероятно, политики.

Как осуществляется замысел? Через короткие склеивающие прослойки поэтических картин, каждая – психологическое состояние отрезка времени, выраженного ощущениями себя в нём. Время течёт меж камней будто бы ничего не значащих диалогов, и вот всё приходит к концу: смерть – жизнь, смерть – жизнь… Схвачена ось одного из основательных процессов – становления женского характера в экстремальной и одновременно вязкой ситуации проживания и выживания в окружении акул или, скорее, средних рыбёшек бизнеса, довольно нудного, опасного и почти презираемого и самим автором, и героиней занятия. Кстати, мужская проза от женского лица – весьма редкое в современной литературе явление и, надо сказать, любопытное для читателя.

Искушение – вот что испытывает человек сейчас, искушение славой, деньгами, властью. Это то, через что прошли герои американских романов времён становления капитализма девятнадцатого и начала двадцатого веков. Выйти из игры чистым? Увы, удаётся немногим. Смерть настигает тех, кто всё-таки презрел притчу об Иосифе и его братьях. Главный герой ставит на любовь, вернее, на любимую, не зная, что она поставила на то же, но без ухода от непреложных истин. Иначе… Иначе это приводит к «профессии избранных и привилегированных – к профессии одиночества». Как тонко подмечено!

Профессия одиночества – это то, с чего начинается повествование – с жизни одних, и то, чем оно заканчивается, – смертью других. Слова ещё не пришли, а одиночество уже подкатывает комом к горлу, и попробуй тут не заговорить. И вот когда слова сказаны, произнесены громко, так, что за это вполне могут и убить, приходит расплата – разочаровывающая, расслабляющая, разбрасывающая, но томительная и сладкая, потому что спасительна – «иски отозваны, ваше честное имя восстановлено…» «Что может быть скучнее честного имени!» – воскликнет игрок в рулетку или в покер… А он уже ждал сатисфакции, пушкинской дуэли, уже почти побывал там, в бессмертии. Но «это был не сон, это была смерть, подобная той, что у Малевича в квадрате. Смерть, которая живёт не долго. Она проснулась, взяла меня за шиворот и вытолкнула на улицу».

Проза Коротко хороша и в словах, и в целых фразах, длинное дыхание ещё не совсем про

билось, оно только живёт в сюжете, в закадровости смысла, и всё же вещь получилась, лунатизм прошёл по краю крыши и не свалился во двор. Бесполые люди в конце обрели свои очертания и заговорили языком настоящих героев, приставка «сюр» отпала, и действительность проговорилась – она хотела эксперимента над человеком.

Но спас именно сюр, поскольку, если действительность воспринимать всерьёз, то Лунный мальчик неизменно погибает в дни лунного притяжения. Он растворён в тексте, бродит с закрытыми глазами, он лунатик-время, балансирующее на грани то заказных материалов, то заказных убийств, то заказных подарков в виде постов заместителя редактора или без десяти ста процентов акций.

Безумие времени передаётся у Коротко трансцендентально, а ум и сознание приходят только через усилие над самим собой – нужно разорвать сон, чтобы по-настоящему проснуться. Проснуться и встать перед лицом прокуратора – перед главным редактором, который олицетворяет разрушительную и одновременно креативную силу. И всё-таки страшно, когда всё зависит не от тебя. Тебя правят, дают чужую фамилию, приносят и отбирают деньги, место и положение, и только лунный сон спасает на столько, что даже смерть близкого человека не потрясает.