Лунный охотник (СИ)

— Нуара…Мама не больна. У нее нервный срыв, а от этого твой дед не поможет. Он не станет копаться в голове у своей дочери, иначе давно бы это сделал — поводов у него было более, чем достаточно.

— Но надо же что-то делать! — девочка не могла смириться с тем, что ничем нельзя помочь.

— Нуара, — подал голос Кристоф, — пойди сделай нам пару бутербродов. Я ужасно хочу есть, а по лестнице этой бегать туда-обратно уже слишком стар.

Девочка посмотрела укоризненно на старика, но послушно отправилась на кухню. Разве можно думать о еде, когда с мамой такое?

Кристоф проводил взглядом девочку и злобно уставился на Штефана.

— Что? — обернулся к нему раздраженный Волк.

— Хватит уже разыгрывать из себя оскорбленную невинность, Штефан! — старик был в бешенстве и не скрывал этого, — Хотел доказать ей что-то? Так вот пока ты тут в кошки-мышки играл со своим самолюбием, девочка чуть умом не тронулась и не без посторонней помощи!

— Я ничего не разыгрываю! Почему я всякий раз должен силой отбирать у нее то, что и так моё?

— Зачем же силой?

— А не-силой я не успел! — выкрикнул в отчаянии Волк.

— Зато Рогатый успел! Уж он не постеснялся и в голове у твоей благоверной пошарил, что в своей кладовке! — сардонически огрызнулся Кристоф.

— С чего ты взял?

— С того, что она сама рассказала! И вот что я тебе скажу, племянничек, прекращай эту глупую возню с «Я-тебе-докажу». Непонятно лишь, что ты там доказать пытался.

Дэро устало сел на краешек кровати, закрыл глаза.

— Я просто хотел, чтобы она сама решила. Сама все поняла. Сама меня выбрала.

Тут на пороге возникла Нуара с двумя тарелками бутербродов.

— Я нашла только сыр и соус для барбекю. Остальное для сэндвичей не подходило.

— Вот и замечательно. Я от сыра просто с ума схожу! — притворно возликовал старик.

— У тебя же аллергия на лактозу…- хмыкнул Штефан.

— Вот я и говорю! Пошли ужинать, Нуара. А потом спать! Уже почти полночь…- Кристоф перехватил у нее одну из тарелок и стал мягко подталкивать обратно к двери.

— Давай тут поедим. Я с мамой хочу побыть! — попыталась возразить девочка.

— С мамой все будет хорошо. Ей просто нужно выспаться. Так что пойдем. Папа за ней присмотрит.

Нуара умоляюще посмотрела на Штефана. Он подошел, взял один бутерброд и спокойно улыбнулся:

— С ней все будет хорошо. Однажды она свалилась с 25-го этажа и ничего, отделалась парочкой ссадин.

— Это я и без тебя знаю, — огрызнулась девочка.

— Тогда почему волнуешься?

— Нужно, чтобы рядом был кто-то, кому не все равно.

— Мне не все равно.

— Ты же говорил…

Волк присел рядом на корточки, сравнявшись ростом с дочерью. Темные глаза смотрели в собственное отражение.

— Я не люблю её, но мне не все равно. Иди ужинай и сразу спать. Договорились?

— Ладно.

Он не знал, что делать. Ему было совершенно ясно, что лихорадка эта вызвана страшным нервным напряжением, в которое Хэлен сама себя и погрузила, обдумывая все то, что показывал ей ночами Сатана. Картины увиденного не могли не напугать ее, Волк знал это. И что оставалось? Будить ее, лгать, что все это неправда и умелый театр? Или клясться в том, что он не хотел этого, что все делало за него проклятье? Но и это было бы ложью. Прежде у нее было лишь смутное представление о его прошлой жизни, теперь она всё знала в точности, и ничто уже не могло приукрасить сложившейся картины.

Дэро метался по комнате, время от времени подходя к кровати, чтобы сменить компресс на лбу, проверить дыхание. Вскоре в дверь тихонько просунулась голова Кристофа, он одними губами спросил «Спит?» Волк лишь пожал плечами. Старик тут же втиснулся в спальню с креслом-качалкой в руках.

— Зачем? — поморщился Дэро.

— Когда ты был совсем еще маленьким, мать тебя укачивала… тебе нравилось, — прошипел Кристоф и быстро ретировался восвояси, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ладно…- он вздохнул и откинул с Хэлен одеяло. Все еще обнаженная, она показалась ему сильно похудевшей, почти растаявшей. От жара кожа, кажется, мерцала красноватым блеском. Волк ужаснулся, но тут же понял, что это отсветы огня так подкрашивают матовую, с голубыми прожилками кожу, — Иди-ка сюда, недотепа впечатлительная, — и легко поднял ее на руки, прихватив с кровати простыню, чтобы прикрыть наготу. На пол посыпались подушки, хлопнула никем незамеченная прежде книга.

— Угораздило же тебе такой родиться… — он сел в кресло и стал слегка покачиваться, прижав горячую голову к своей груди, — Вот была бы безжалостна, и не пришлось бы нам сейчас в кресле качаться.