Лунный прилив

Эндрю резким движением посадил Грир возле себя. На мгновение воздух вокруг них словно наэлектризовался. Неожиданно его гнев рассеялся, подобно грозовым тучам после дождя, и на смену ему пришло сочувствие. Грир знала, что он заметил слезы у нее на глазах.

— Ш-ш-ш, ты слишком переживаешь, — мягко сказал Эндрю. — Только сделаешь себе хуже.

— Не надо меня опекать, — ответила она. — Я не инвалид.

— Я этого и не говорил. — Он провел пальцем по ее щеке.

— Но ты не позволяешь мне помочь тебе, а я хочу этого. Однажды ты помог мне — помнишь? Мне было одиноко, и ты попытался облегчить мои страдания. Я швырнула твою заботу тебе же в лицо и, конечно, ранила твои самые лучшие чувства. Мне очень жаль, что я так поступила. Я ни на минуту не переставала сожалеть об этом.

Эндрю гладил волосы Грир, касаясь ее лица.

— Ничего страшного. Правда. Я просто не хочу, чтобы ты неправильно поняла Боба. Он почти что жил здесь, когда мы были детьми. Он мне как брат, которого у меня никогда не было. И ты не права в том, что он верит слухам, которые ходят обо мне. Его давление было направлено на то, чтобы удержать меня от поступка, который может, по его мнению, разрушить мою карьеру. Боб заботится обо мне. Пойми это.

— Хорошо бы он действительно заботился о тебе, — угрожающе произнесла Грир. — И получше заботился. В противном случае я найду способ заставить его пожалеть.

Быстро придвинувшись к ней, Эндрю взял в ладони ее лицо и приблизил его к своему.

— О моя прекрасная, прекрасная леди. — И, пристально вглядевшись в глаза Грир, он поцеловал ее.

Этот поцелуй был не такой, как те, на пляже. Эндрю накрыл ее рот губами, едва обуздывая дикий порыв страсти, который перекинулся и на нее и отозвался возбуждением внизу ее живота. Гладя Грир по волосам, он поднял ее подбородок, прижался губами к ложбинке на шее и проложил дорожку торопливых поцелуев вдоль ее скул, касаясь губами мягкой кожи возле уха, на виске, целуя ее закрытые веки. Границы ее разума затуманились, мысли сбились в один цветной вихрь, закручивающийся к середине. Обвив руками его тело, Грир ощутила скачкообразный ритм его сердцебиения, словно откликавшийся на стук ее сердца. Разве это так уж неправильно — просто быть с ним; принять то, что он предлагал ей, и дать взамен все возможное? Грир понимала, что этот вопрос уже давно решен у нее в голове. Вот только не знала, подходящее ли сейчас время и место.

«Медленно, медленно, — думал Эндрю, — не торопи ее». Он целовал ресницы Грир, поглаживая большими пальцами ее щеки. Он небезразличен ей. Ее недавний оборонительный огонь и то, как теперь ее тело отзывалось на его ласки, доказывали это. Но было что-то еще, возможно природная скромность. Со временем он разберется с этим.

— Давай сядем на тот диван, — проговорил Эндрю, взяв ее за руку и притворяясь, что не замечает ее оцепенения. — Оттуда лучше видно камин.

Когда они перешли на диван, Эндрю все еще держал руку Грир, но она отстранилась от него на несколько сантиметров и устремила пристальный взгляд вперед. Чего же она боится?

— Хочешь еще кофе? — Очевидно, нет, раз она едва отпила из первой чашки, но Эндрю не придумал ничего лучше, чтобы прервать молчание.

— Нет, спасибо, — вежливо ответила Грир. — Мне, наверное, уже стоит готовиться к возвращению домой.

— Еще рано, Грир. — Он был не в состоянии отпустить ее. — Нам надо о многом поговорить. Возможно, у нас не будет более подходящего времени и места.

— Ты сказал, что не хочешь больше ничего обсуждать, — попробовала уклониться она.

— Не хочу обсуждать свои текущие проблемы. Тут и правда больше нечего добавить. Но мы тщательно избегали разговоров о том, что произошло с тобой, да и со мной, два года назад. Я с каждой минутой все сильнее ощущаю эту недоговоренность.

— Я тоже, — сказала Грир, кинув на него быстрый взгляд. — Когда я решила вернуться в Англию, одним из обещаний, которые я дала себе, было поблагодарить тебя... и извиниться за то, как я себя повела.

Что бы она сделала, если бы узнала, как сильно он хочет ее?

— Ты уже извинилась, хотя не было нужды. Я и тогда полностью понял тебя. Но... Грир, я... — Он обязан сказать это, ради них обоих. — Я никогда не чувствовал себя настолько бесполезным, как той ночью. И виноватым. Я должен был спасти Коллин. Ты не представляешь себе, как меня это преследует. Я не виню тебя за то, что ты тогда меня ненавидела... но не вынесу, если все еще ненавидишь.

— Нет, — прошептала Грир. — Даже когда это случилось, я по-настоящему не винила тебя. Просто все сразу навалилось. Потеряв Колина, я как будто лишилась сердца. Пока Коллин была жива, я еще цеплялась за нее, пытаясь сосредоточиться на нашем с ней будущем. Но потом ее тоже отняли у меня, а ты оказался удобной мишенью для выплеска злобы и гнетущего ощущения беспомощности, которые во мне накопились. Но теперь все прошло, Эндрю. Ты не можешь не чувствовать этого.

Грир не отстранилась, когда он поцеловал ее в уголок губ. Сладких губ. Ее вкус и аромат заставляли каждый мускул тела Эндрю напрягаться.

— Я чувствую, — подтвердил он. — Но мне нужно было услышать это от тебя.