Лунный принц

Поскольку процесс был завершён, он поднялся и предпочёл завернуться в бархатный чёрный халат с серебристыми вставками. Он смотрелся в нём эффектно.

Впрочем, он всегда и во всём смотрелся эффектно и эстетично. Такой вот дар. Или проклятие.

– Я не стану извиняться за то, что помешал.

– Никто этого и не ждёт.

Синтия выглядела очень довольной собой. Видимо, в её измерении, всё случившееся должно было повысить её ценность в моих глазах. Что иногда творится в голове у женщин? Хотя, и мы порой бываем не лучше. Но правда в том, что если человек психически здоров, измена ему не сделает вас ни желанней, ни ценней. Злость убивает все хорошие чувства.

Хотя мне казалось, в тот момент я не злился – слишком омерзительно всё это было.

– Ты приехал зачем-то конкретным? Или – как всегда?

Синтия лежала на животе, помахивая в воздухе розовыми голыми пятками. Её тело было влажным и белым, как внутренняя сторона раковины, отдавало слабым перламутровым сиянием. И золотой нимб волос делал её как никогда похожим на ангела, которым она никогда не была.

Которым никто из нас не был.

– Почему ты думаешь, что я приехал к тебе? Я заехал с визитом к нашему новому родственнику. Простите, что помешал вам…

– Ты же обещал не извиняться, – оборвал меня Ральф.

Судя по его внешнему виду, растерянному и сердитому, он в этот момент предпочёл бы оказаться где угодно, лишь бы не там, где был.

– Вижу, ты и правда такой, каким тебя описывал моей отец, – я от души хотел наговорить им гадостей, поддеть и ранить. Чем больнее, тем лучше.

– Твой отец не был моим другом.

– Он говорил, что был единственным, кто с тобой не спал. Думаю, он мне врал.

– Амадей любил эксперименты в рамках. И всегда предпочитал девочек.

– Значит, не лгал. Именно так он про себя и рассказывал. Что ж? Поздравляю, дорогой… дядюшка. Ты начал в будущем тем же, чем закончил в прошлом – успел переспать со всеми близлежащими родственниками.

Я повернулся к Синтии, улыбнувшись ей со всем стервозным очарованием, что не отпустила природа.

– Надеюсь, тебя эта связь порадовала так же, как и меня.

– Ну, да. Я решила не отставать. Не понимаю, что ты так завёлся, братец? Тебе можно развлекаться, а мне – нельзя? Мы оба знаем, что ты первый переспал с ним.

– Не понял? – скрестил Ральф руки на груди, переводя сонный от боли, удовольствия и наркоты взгляд с меня на Синтию и обратно. – У вас состязание?

–Не совсем, -брезгливо поморщилась Синтия. – Просто Ральф, как всегда, слишком снисходителен к себе и строг со мной.

– Я строг с тобой? – зло засмеялся я.

– Неужели ты не понимаешь, что роль Полиции Нравов тебе не подходит? Я буду спать с тем, с кем захочу, тогда, когда захочу. К слову, если ты забыл – ты сам поставил крест на всём, что нас связывало. Ты решил быть верным своей белой голуби. Хотя мы оба знаем, что верность тебе не по зубам…

– Ничего ты обо мне не знаешь.

– Ты всегда была слабаком, Альби. Бедный, ведомый, слабый обиженный мальчик… кстати, кого к кому ты ревнуешь? Меня к нему? Или его – ко мне?

– Мне лучше уйти.

– Не смею задерживать. Можешь убираться на все четыре стороны. Мы оба знаем, что это ненадолго, во чтобы ты сам сейчас не верил.

Я не стал спорить. Хотя очень хотелось. Однако, если я чему-то успел научиться за последний год, так это именно тому, что то, чего очень-очень хочется, лучше всего и не делать. Это страсти. От страстей правильно избавляться.

– Альберт! Подожди, – рука Ральфа, легко упавшая мне на плечо, не должна была меня остановить.

Но остановила.

Он потянул, заставляя меня обернуться к себе.

Бледный, слишком красивый для живого человека, будто светящийся изнутри. Длинные волосы вились за ним, как локоны утопленницы в воде. Или колышущиеся водоросли.

– Чего тебе? – довольно грубо отозвался я, сбрасывая его руку.

– Я не знал, что это может причинить тебе боль.

– Ты пытаешься извиниться?

– Да.

– Мы оба знаем, что мои чувства ничего бы для тебя не изменили. Люби я её хоть до одурения и разбейся мой мир вдребезги, это ничего для тебя бы не значило. Ты берёшь то, что хочешь. Не то, что бы я тебя сейчас винил, пойми меня правильно. Я и сам во многом такой же. Но есть же хоть какие-то рамки? Она – твоя дочь. Дочь от женщины, которую ты, по твоим собственным признаниям, любил.

– Именно она её и убила, – с горечью выдохнул Ральф и на мгновение его лицо исказилось чувством, которое вполне можно было бы охарактеризовать, как злость.

– И что? Ты отомстил ей до полного оргазма? Скажи, ты об этом думал?

Он вздохнул, отступая на шаг:

– Мы оба знали, что я не думал. Вообще. Ни о чём. Я… я сожалению.

– Как всегда, да? Так же, как ты сожалел, когда спал с женщиной своего брата?!

– О чём ты?

– О Стелле.

– Что за чушь? Она не была женщиной Винсента…

– Она ему нравилась. Ты об этом знал. Она была влюблена в тебя, ты и об этом знал. Но ты просто использовал её…

– Я…

– Что – ты?! Лишил влюблённую в тебя до потери разума девушку невинности, а потом – сдох?

– Откуда я мог знать, что у меня получится?

– Ну, ты очень старался – старался избежать последствий своих собственных поступков.