Лунный свет

Я: Я и не думаю. Даже близко. Ненависти ну ни капли.

Дэниэл: Даже передать тебе не могу, как я счастлив это слышать.

Дэниэл: Этой ночью я спал лучше, чем когда-либо. За всю свою жизнь.

Я: Я тоже. Опять хочу оказаться там.

Дэниэл: Я тоже хочу, чтобы ты оказалась здесь. (Смайлик.)

Я посмотрела на розовую рекламную листовку, которую мне дала тетя Мона. Становиться между Дэниэлом и его мамой не хотелось. Вот беда. А беда никогда не приходит одна, если учесть все события, которые привели к утренней стычке с Черри.

До знакомства с Дэниэлом моя жизнь представляла собой уютный детектив, в котором нужно было спокойно расследовать одно-единственное злодейство. Но теперь повсюду громоздились трупы, на волю вырвался маньяк-убийца, а я превратилась в раздумчивого, печального сыщика, страдающего нарушениями сна и упускающего все до единой улики.

Хороший детектив восстанавливает порядок.

Но почему я, куда бы ни пошла, везде оставляю за собой один только хаос.

25

«В выстреле никакого ужаса нет, ужас лишь в его ожидании».

Альфред Хичкок, «Спутник киномана» (1984)

Когда я немного поспала и доела разогретую в микроволновке булочку с корицей, жизнь предстала передо мной если и не в розовом свете, то, по крайней мере, не в таком безотрадном. У меня по-прежнему не было ни малейшего понятия о том, что делать с Черри, но мы с Дэниэлом всю вторую половину дня переписывались, обсуждая другие темы, в том числе и сказанные мне Леоном Снодграссом слова, которые, по его мнению, были сущей ерундой.

Но может, и нет. Я определенно сожалела, что в пылу момента наговорила Леону много лишнего. Но решила этим не заморачиваться. У меня и без него было о чем волноваться, мне отчаянно хотелось увидеть Дэниэла. Я надеялась встретиться с ним перед работой, но он был занят – столярничал, заканчивая мастерить что-то для соседей.

Когда я приехала в отель, его уже выдернули на собрание охранников и других служащих, подчиняющихся непосредственно господину Кеннету. Это было как-то связано с ОЗЖС – Обществом по защите животных. Сегодня они устроили у отеля еще один протест, на этот раз попавший в местные новости.

– Они вывесили из окон второго этажа огромный баннер, – прошептал позже Дэниэл, когда в минуту редкого затишья подошел к ресепшену, предварительно убедившись, что в пределах слышимости никого нет.

На диванах посреди вестибюля развалились пара бизнесменов, но их без остатка поглотил собственный разговор.

– Баннер? – переспросила я.

– По всей видимости, пока они протестовали у входа, двое их членов под вымышленными именами вселились в соседние номера и вывесили баннер с надписью «Октавия – узница», – объяснил Дэниэл. – В отеле целый час никто ничего не замечал. Начальство говорит, что ОЗЖС в плане рекламы превращается в настоящее бедствие, и отныне велит нам следить за их членами. Хотя меня, должен признать, их действия приводят в восхищение. Мужества им не занимать.

То же самое чувствовала и я. Незадолго до десяти вечера мне пришлось оформлять выселение целой женской футбольной команды, улетавшей ночным рейсом обратно в Чикаго, директор которой придирался к каждой строчке в счете. Помимо прочего, они арендовали пять золотых рыбок, и одна из девушек призналась, что случайно опрокинула аквариум. Пока она искала рыбку на полу под кроватью, та уже успела умереть, и ей не оставалось ничего другого, кроме как спустить ее в унитаз.

Так что да, некоторые претензии, которые нам выдвигают защитники животных, действительно могут иметь под собой некоторую почву.

– Кстати, – не без колебаний сказала я, – хотела тебя спросить… Как твоя мама?

– Мы с ней не разговариваем. – Он посмотрел на меня, увидел на лице выражение вины и поспешил добавить: – Не переживай. В ссоре мы всегда избегаем друг друга. Я всегда позволяю ей сделать первый шаг, потому как именно она у нас считается взрослой. Так или иначе, сейчас, когда мы живем в разных домах, это в тысячу раз легче, так что да здравствуют «Зеленые Фронтоны».

Он старался говорить беспечно. Теперь я могла определить это по едва заметному взмаху его ресниц, по тому, как он пожимал плечами.

– Мне очень досадно, что вы поссорились, – сказала я, чувствуя себя от этого просто ужасно.

Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, но промолчал. Потом его взгляд долго блуждал по моему лицу – настолько, что сердце бешено ринулось вперед, а в груди разлилось тепло.

– Хочешь, покажу фокус? – спросил Дэниэл, извлекая из застегнутой на молнию фирменной куртки отеля колоду карт.

Его невероятно быстрые пальцы ее перетасовали и развернули веером, представляя мне на обозрение.

– Вытащи карту.

– Колода крапленая?