Лунный свет

Женщина сказала Дэниэлу, что из приглашенных Дарке гостей мы прибыли вторыми. До представления еще оставалась уйма времени. Поглазев немного на гостей, расхаживающих в вестибюле среди стендов художественной выставки, которую предлагалось осмотреть перед спектаклем, Дэниэл спросил меня, знаю ли я что-нибудь о сегодняшней опере. Я открыла программку и пробежала глазами вводную часть. Этим вечером давали «Мадам Баттерфляй» Пуччини – историю несовершеннолетней японской гейши по имени Баттерфляй, которую сволочной офицер военно-морского флота США соблазнил, а потом бросил, оставив в интересном положении, чтобы жениться на американке. Посрамленная и шокированная гейша наложила на себя руки.

– О господи. А спектакль-то… не из веселых, – промолвил Дэниэл, читая через мое плечо.

– Да ужас какой-то, – согласилась я, – кому вообще придет в голову такое смотреть?

Я не хотела, чтобы он наблюдал за тем, как девушка-подросток будет лишать себя на сцене жизни. Ему вообще лучше бы ни о чем таком не знать, но теперь, когда он прочел программку, это перешло в разряд очевидных фактов – у него напряглись плечи.

– Мы пришли сюда не оперу смотреть, и если уж совсем начистоту, то у нас и мест-то нет, – напомнила я ему. – Давай-ка лучше попытаемся отыскать Дарке.

– Ладно, – невозмутимо ответил он, – давай действительно попытаемся его отыскать.

Мы прошли мимо театрального буфета, в котором, помимо прочего, продавались вино и футболки с надписью «Мадам Баттерфляй». Дэниэл шагал целеустремленно и сердито, поэтому я едва поспевала за ним на каблуках, совсем не умея на них ходить.

Ну почему бы им этим вечером не показать что-нибудь более милое и непринужденное? Например, «Кармен». «Кармен» ведь все любят, разве нет? А может, все оперы такие проблемные? Эх, вместо того чтобы заморачиваться, какие тряпки сегодня вечером надеть, надо было побольше узнать о самом представлении.

Впрочем, вся эта идея сама по себе могла оказаться сплошным идиотизмом. Вестибюль постепенно заполнялся народом, и углядеть кого бы то ни было становилось все труднее и труднее. Дарке не было ни в вестибюле, ни во внутренней прогулочной зоне. Он не потягивал вино и не болтал с другими представителями своего круга, явившимися сюда в смокингах и длинных вечерних платьях.

– Скоро здесь будет не протолкнуться, – сказал Дэниэл, – давай-ка мы с тобой разделимся. Ты возвращайся к билетным кассам, а я поднимусь в бельэтаж. Встречаемся здесь через пять минут.

Разделяться с ним мне совершенно не хотелось, но он быстро сжал мою руку и в следующее мгновение уже заскользил в толпе.

Неудачи постигают каждого детектива. Именно это я пыталась себе втолковать, толкаясь в толпе и выглядывая малейшие признаки присутствия Дарке или Иванова. Но когда я прошла еще круг и вернулась обратно на место условленной встречи, то стала искать уже не Дарке, а Дэниэла.

Прошло пять минут. Десять…

Я посмотрела на ряд огромных баннеров, свисавших со второго этажа, – черно-красных, с темным женским силуэтом на фоне красного японского зонтика, который разворачивался веером, будто солнце.

Как закат. Ну и дела.

В голове моей что-то щелкнуло, и я тут же вспомнила, где видела это раньше: у Моны, на увешанной бродвейскими постерами стене. Среди театральных афиш.

Но важно было другое. Потому как нечто подобное я лицезрела не только там.

Я вытащила программку, быстро ее пролистала, нашла нужную страницу и замерла.

Вдруг до меня дошло. Тот постер в рамке, который я видела в доме Дарке… с желтым закатом, красной окантовкой и черным, закрывающим солнце вихрем…

В этот момент я смотрела на его точную копию, воспроизведенную в оперной программке. Черный силуэт, который мне никак не удавалось распознать, когда мы украдкой смотрели на него в окно, теперь виделся совершенно отчетливо и представлял собой несколько мазков кисти или даже росчерков пера в азиатском стиле, дополненных наброском.

Наброском вертолета.

В голове всплыл рассказ Черри о том, как она пыталась получить роль танцовщицы в «Театре на Пятой авеню»: в «„Мисс Сайгон“ использовался настоящий вертолет, который спускали на сцену со стропил».

Во мне зазвенел каждый нерв, я пробежала глазами текст программки, не обращая внимания на сновавшие вокруг смокинги и вечерние платья. В ней объяснялось, что «Мисс Сайгон» была мюзиклом, который давали во времена войны с Вьетнамом: трагической сказкой об обреченной любви американского солдата и вьетнамской проститутки, подцепляющей клиентов в барах, которая, после того как он ее бросил, родила от него ребенка.

По мотивам оперы «Мадам Баттерфляй».

У меня пошла кругом голова: «Мадам Баттерфляй», «Мисс Сайгон». Постер в рамке дома у Рэймонда Дарке. Рассказ Черри о том, как она познакомилась с отцом Дэниэла во время кастинга в «Мисс Сайгон» в «Театре на Пятой авеню»: «Я рисовала, как буду жить в его особняке с видом на город».