Лунный ветер

– Что за глупости, – наконец сумела выдохнуть я. – Позволь напомнить, что если б когда-то ты не решил увлечься спиритизмом и не призвал в себя дух настоящего Гэбриэла Форбидена, мною благополучно поужинал бы вампир. И если б когда-то ты решил остаться одиноким волком, мои косточки уже лежали бы в семейном склепе Чейнзов. – Я сердито сжала пальцами подлокотники кресла. – Можно подумать, ты собирался просто так пожертвовать мною во имя общего блага! Граф представлял слишком большую опасность для нас обоих, однако без очевидных доказательств вроде того, что в конечном счёте произошло, я – увы мне – вряд ли бы в это поверила. У тебя был план, и ты знал, что успешно его осуществишь.

– Да. Я был уверен, что иначе почти невозможно вытащить тебя из паутины, которую сплёл наш дорогой граф. Ты увязла в ней уже слишком глубоко. Оказалась слишком удобным объектом для его манипуляций. Я знал, как враг будет действовать, был уверен, что всё рассчитал, и, в отличие от плачевной истории с почившей миссис Форбиден, на сей раз противник был не так силён, а я не так слаб. Я успешно закрыл два дела об оборотнях и прекрасно знал как особенности их превращения, так и время, необходимое на него. За плечами у меня оставались двадцать лет службы без единого провала, и я отказывался даже рассматривать вероятность того, что эта история может стать для меня первым. – Гэбриэл помолчал. – Однако риск есть всегда. А я не только счёл, что имею право подвергнуть тебя ему, но и не спросил твоего мнения об этом.

– Если на то пошло, я уже говорила тебе и скажу снова. Я бы скорее согласилась умереть, чем оставить на свободе подобного негодяя, а…

– Моя милая леди Чейнз, признайте это. Не для меня – для себя самой, – в его голосе прозвучала такая бесконечная и обречённая усталость, что у меня, растерянно осёкшейся, сжалось сердце. А-то считала, что, привыкнув чувствовать боль, оно уже утратило эту способность. – Сейчас ты не живёшь. Ты существуешь, пытаясь из осколков прежней жизни собрать новую. И когда человек переживает то, что сейчас переживаешь ты… прежде чем перейти в будущее и действительно начать жить дальше, он отчаянно цепляется за прошлое. Я успел стать важной частью этого прошлого, а у тебя осталось слишком мало знакомых, которых ты когда-либо способна была назвать друзьями и которым когда-либо открывала душу, чтобы ими разбрасываться. Кроме того, ты всегда верна своему слову и по доброте своей никогда не смогла бы просто так отказать от дома тому, кому считаешь себя обязанной жизнью. – Он слегка улыбнулся, и от этой улыбки мне сделалось больнее, чем от пощёчины или крика. – Но теперь, когда ты знаешь прежнего Гэбриэла Форбидена, так нежданно нас навестившего… настоящего Гэбриэла Форбидена, как я не без удивления обнаружил… твоё желание стать его супругой определённо обязано было несколько поубавиться.

Я лишь сидела, окаменев. Пока в моих ушах эхом звучали собственные слова, когда-то сказанные ему.

«Я хочу быть с тобой: каждый день, каждый миг, всегда»…

И он считает меня той, которая всегда верна своему слову? После того, как я поступила с ним? Смешно.

– Теперь, когда тебя удостоили опеки над майоратом графа Кэрноу, – спокойно продолжил Гэбриэл, по-прежнему не глядя на меня, – а я нисколько не сомневался, что при сложившихся обстоятельствах ты унаследуешь хотя бы часть его немалого состояния… Полагаю, когда ты оправишься от потрясения достаточно, чтобы окончить добровольное заточение в этих стенах и отправиться в Ландэн, дабы нанести ответный визит прелестной мисс Кэлтон – среди множества молодых людей, которые моментально слетятся на твоё привлекательное вдовье личико и не менее привлекательное приданое, ты отыщешь того, кто действительно достоин разделить с тобой эту опеку. Того, кого тебе не в чем будет винить. Того, кто никогда не подставит тебя под удар, да ещё без твоего ведома. – Он потянулся за бокалом, на донышке которого светился отражённым пламенем жидкий янтарь благородного напитка. – Я буду рядом до тех пор, пока нужен тебе, но уверен, что надобность во мне отпадёт очень скоро. И пусть ты пытаешься быть верной словам, которые говорила мне когда-то, однако можешь с чистой совестью считать себя свободной от любых данных мне обещаний. Ведь тогда ты ещё не могла знать, кому в действительности их даёшь, – и, пригубив бренди, криво усмехнулся. – Я предупреждал, что Инквизитор из меня вышел лучший, чем супруг. Однако, к сожалению, человек устроен так, что все предостережения для него мало значат, в отличие от единожды пережитого на деле.

Настал мой черёд долго молчать. Слушая, как где-то за окном рокочут отзвуки далёкой грозы.

Разомкнуть губы удалось мне не без труда.

– Гэбриэл Форбиден… кажется, это я тебе тоже уже говорила, но не могу не повториться, – судорожно вздохнув, я резко встала. – Ты самый безнадёжный идиот, каких только видывал свет.