Лужок черного лебедя

Тогда Дин предложил пойти к нему в комнату и поиграть в «Операцию». Стены в комнате Дина обклеены плакатами футбольного клуба «Вэст Бромвич». Эта команда вечно плетется в хвосте турнирной таблицы, но Дин и его отец упорно болеют за нее. «Операция» - это игра, в которой ты должен с помощью специальных щипцов вытаскивать пластиковые кости из тела пациента. Если коснешься щипцами самого пациента, то у него в носу загорается красная лампочка, и ты теряешь ход. Мы с Дином пробовали переделать игру, мы вставили в нее огромную батарейку, хотели усложнить правила, чтобы при каждом случайном касании «пациента» игрока било током. Но вместо этого мы убили «пациента», его красный нос перестал зажигаться. Дин не расстроился, он сказал, что и так уже давно устал от этой игры.

Мы соорудили безумное гольф-поле из досок, старых водосточных труб и подков в заброшенном саду. Зловещие кривые поганки гроздями росли на пне. Лунно-серый кот смотрел на нас с крыши сортира. В заваленном хламом сарае мы нашли две клюшки, но – ни одного мячика. Еще мы нашли сломанный ткацкий станок и ржавый остов мотоцикла.

– А давай позырим в колодец? – предложил Дин.

Колодец накрыт крышкой от мусорного бака. Сверху на крышке – стопка кирпичей; это меры предосторожности на случай, если младшая сестра Дина, Максин, решит в него упасть. Мы убрали кирпичи, один за другим.

– Иногда тихими безлунными ночами я слышу оттуда голос тонущей девочки.

– Ну конеееечно, Дин.

– Клянусь! Клянусь могилой моей бабушки! В этом колодце утонула маленькая девочка. На ней была эта дурацкая многослойная юбка, и поэтому она пошла ко дну раньше, чем кто-то успел спохватиться.

Описание Дина было слишком детальным, чтобы оказаться ложью.

– Когда? – спросил я.

Дин убрал последний кирпич.

– Давным давно.

Мы посмотрели в колодец. Наши лица отразились в дрожащем зеркале воды. Внутри было тихо и прохладно, как в могиле.

– Там глубоко?

– Не знаю, – слова упали вниз в колодец, и эхо подбросило их обратно. – Однажды мы с Келли привязали свинцовый грузик к леске и стали опускать его, мы опустили его на пятьдесят метров, и даже после этого он так и не достиг дна.

Одна лишь мысль о падении в этот колодец заставила мою мошонку сжаться.

Сырые октябрьские сумерки сгустились вокруг колодца.

– Ма-ма! – голос тонкий, словно мяуканье котенка, раздался изнутри, и мы дали деру. – Я НЕ УМЕЮ ПЛАВАТЬ!

Я, кажется, обкакался. Господи, я обкакался.

Мистер Моран истерически смеялся.

– Па-ап! – проворчал Дин.

– Простите, ребят, я просто не мог устоять! – мистер Моран вытер глаза. – Я вышел, чтобы посадить нарциссы, и услышал ваш разговор и просто не мог устоять!

– Ты бы так не смеялся, – сказал Дин, закрывая колодец крышкой, - если б это случилось с тобой.

Отец Дина устроил соревнования по пинг-понгу. На кухонном столе он установил книги корешками вверх – это была «сетка». И в качестве ракеток мы тоже использовали книги – детские, издательства «Божья коровка» (моей ракеткой была книжка «Эльфы и башмачник», Моран играл «Румпельштильцхеном». Мы выглядели, как дебилы, особенно мистер Моран, который играл, прижимая к груди банку «Доктора Пеппера» («Доктор Пеппер» на вкус - как газированный сироп от кашля)). Это было очень весело. Гораздо веселее, чем смотреть телевизор. Младшая сестра Дина, Максин (они называют ее «Мини-Макс»), следила за счетом. Потом мама Дина вернулась с работы (она работает в доме престарелых на Малверн Роуд), оглядела нас, сказала «эх, Фрэнк Моран» и разожгла огонь в печи. И в доме почему-то сразу запахло жареным арахисом. Мой отец говорит, что печь в доме – это прошлый век и вообще с ней слишком много заморочек, но отец Дина другого мнения: «Н-когда нэ покупай дом бэз пэчи», – обычно говорит он с шотландским акцентом.

Миссис Моран собрала волосы в пучок на затылке и заколола их вязальной спицей. Она в первой же партии обыграла меня 21-7, но после этого бросила игру и стала вслух читать «Малвернский вестник»:

ЖЖЕНЫЙ ХЛЕБ СТАЛ ПРИЧИНОЙ ПОГРОМА В СЕЛЬСКОМ КЛУБЕ!

«Жители Блэк Свон Грин узнали, что дым-таки бывает без огня. В среду заседание кризисного комитета, посвященного проблеме строительства «цыганского» района в Хайк Лэйн, было прервано включившейся пожарной тревогой, которая вызвала массовую истерику…» - м-а-ама дорогая! (сама по себе статья вовсе не была смешной, но миссис Моран читала ее, изображая одновременно диктора новостей и деревенского дурачка, и мы с Дином просто писались со смеху). «Приехавший пожарный наряд выяснил, что тревога сработала из-за тостера. Четыре человека получили травмы в результате давки. Свидетель, Джеральд Касл…» - Это ведь твой сосед, да, Джейсон? - «… сообщил корреспонденту, цитирую: «Это чудо, что никто не пострадал». Ой, извините, наверно, не стоит смеяться над этим. Это ведь совсем не смешно, правда. Там действительно началась давка, Джейсон?

– Да, мы были там с отцом. Сельский клуб был забит до отказа. А вы разве не ходили?

Мистер Моран словно окаменел, когда я задал этот вопрос.