Львиная стража

– Ну, в общем, я очень ревнивая. Наверное, лучше сказать, что я собственница по натуре. Для меня было бы пыткой увидеть Алекса с другой женщиной – с женой, подружкой, не важно. Я бы этого не вынесла. А с мужчиной все по-другому, мужчина мне не соперник.

Я выпил кофе и немножко бренди, потому что он там стоял, хотя я знал, что пить его мне не следует. У меня слегка кружилась голова, и казалось, что она заполнена чем-то, но не грязной водой с маслянистой пленкой, ничего подобного.

– А теперь расскажи, каким бизнесом вы с Алексом решили заняться?

Это до такой степени ошарашило меня, что я на мгновение решил, будто он уже рассказал ей, что именно мы делаем в Саффолке – что мы пытаемся похитить Принцессу. Но мне на помощь пришел здравый смысл, а может, просто осторожность, и я, несмотря на хмель, сказал, что пусть он сам ей все расскажет. Как-никак она его мать.

А потом – вы не поверите! – Диана принялась рассказывать мне, как ей было тяжело произвести его на свет, что роды длились сорок восемь часов, что ее разрезали, а потом зашивали и что, естественно, вопрос о том, чтобы родить еще детей, отпал сам собой. Но все эти муки стоили того, чтобы иметь такого сына. Он очень похож на своего отца, рассказывала она, самого красивого из Бомбардировочной команды[50] – не знаю, что это значило, – а вот характером он пошел в нее, такой же восприимчивый, ранимый, страдающий от непонимания. Из-за этого-то он и попал в тюрьму, из-за непонимания. Он же никому не хотел причинить вреда.

Новое откровение. Она считала, что я знаю, а я не собирался говорить, что не знаю, что это новость для меня. Это означало, что я не могу спросить, за что Сандор попал в тюрьму. Все это время она все ближе и ближе придвигалась ко мне, а когда заговорила о непонимании, взяла мою руку и сжала ее. В этом не было ничего сексуального, все это не было флиртом старухи с молодым парнем, пожатие было теплым и дружеским, материнским. Во всяком случае, такой я представлял себе мать в идеальном мире, скажем, там, где люди ведут себя именно так, как им положено.

Не буду кривить душой, я, естественно, был немного пьян. Я сжал ее руку в ответ. Мне нравилось, что она держит мою руку, мне было хорошо от этого, мне хотелось улыбаться, смеяться и петь. Я и улыбнулся, глядя на нее, и она опять повторила, что счастлива, что Сандор нашел меня. Только она называла его Алексом, она всегда его так называла.

– У Алекса был замечательный друг, когда он учился в колледже в Италии, – сказала она. – Это было в Болонье. Его звали Джанни, Джанни Вьяни. Забавно звучит, правда, Джо? Как Шалтай-Болтай, я всегда это говорила. У него было второе имя, только я забыла какое. Почему он им не представляется, спрашивала я у Алекса, но Алекс считал, что я говорю глупости. Я надеялась, что у них получится команда, если ты понимаешь, что я имею в виду, но у него была очень суровая семья, строгих правил. Думаю, они это осуждали. Итальянцы всегда ратуют за брак и семью, правда?

Она продолжала рассказывать мне о Сандоре, но больше ни разу не упомянула о его заключении в тюрьме. Боюсь, в какой-то момент я задремал, но ее это не задело, она была довольна и сказала, что это здорово, что мне в ее доме спокойно и уютно.

Сандор пришел где-то около пяти. Пора ехать, сказал он. Он практически не провел с матерью ни минуты, но, что самое забавное, она вдруг очень захотела, чтобы мы уехали. Настояла, чтобы мы захватили с собой еды, шоколадный торт, упаковки с тем, что называется закуской для коктейля, и две бутылки вина. Когда я укладывал все это в багажник машины к кожаной куртке Сандора, я увидел мужчину в котелке и с кейсом. Это, конечно, был не отчим Сандора, это был какой-то сосед, но он напомнил мне о том, о чем я забыл, – что муж Дианы скоро будет дома. Диана не хотела, чтобы Сандор виделся с ним, а Сандор хотел этого еще меньше.

Перед самым отъездом она опять стиснула сына в сильных объятиях. Я заметил, как у него напряглась шея, когда он отстранился от нее и изогнулся, как на картинке, которую я однажды видел, где человека сжимал в лапах медведь. Или как тот бедняга, которого держал лапой лев в Джаредз? Она спросила, можно ли поцеловать меня на прощание, и я ответил «да».

А знаете, меня раньше никогда не целовала женщина. Ну, мужчина тоже, естественно, не целовал, но вы понимаете, что я имею в виду. Наверное, моя родная мама меня целовала, только я этого не помню. А вот Мама не целовала, и Тилли тоже, да и у меня не было желания, не знаю почему. Диана поцеловала меня не в рот, а в щеку, придерживая меня за плечи. От нее пахло чем-то сладким, как от пирожного, как от бисквита королевы Виктории[51].

– До свидания, Диана, – сказал я. – Спасибо за гостеприимство.

Это вызвало у Сандора смех, и он продолжал смеяться, когда я надавил на педаль газа. Он сказал, что так обычно говорят дети, но я что-то не мог вспомнить, чтобы я так говорил в детстве. Я хотел спросить у него, за что он оказался в тюрьме и почему, но, как всегда, испугался. Неожиданно он гаркнул:

– Что тебе сказала моя мать?