Львиное Сердце

Все, что мне теперь требовалось, это пара рыцарских шпор. Сумей я один спасти герцога, когда он лишился коня под Шатору, я, может, и удостоился бы этой чести, но на выручку подоспело с полдюжины человек. Лучшее достается тем, кто умеет ждать, говорил я себе.

Заботой более насущной, нежели рыцарство, был Фиц-Алдельм: его дружба с Ричардом продолжалась, а кровожадные намерения в отношении меня никуда не делись. Я рассказал про нападение Рису, но только после того, как взял с него клятву молчать. Пока парень глядел на меня, сверкая глазами, я твердо предупредил, что, если Фиц-Алдельма убьют, нас обоих повесят и спорить тут не о чем. Однажды нам представится случай, сказал я. А до тех пор глядим в оба и терпим. Потом я спросил совета у Филипа, Овейна и де Дрюна. Филип, простая душа, предлагал пойти прямиком к герцогу, Овейн же, как и Рис, был за кинжал между ребер темной ночью. Де Дрюн считал, что мой план – лучший из всех.

– Ничего не предпринимай. Смотри и жди. Рано или поздно Фиц-Алдельм допустит роковую ошибку. – Воин осклабился. – Ты только доживи до этой минуты.

Вот так я и жил с тех пор. Редко куда выходил в одиночку. Постоянно бдел, а спал с клинком под рукой. Брал еду с блюда только после того, как ее попробуют другие. Неудивительно, что настороженность давала о себе знать. Я плохо спал, стал раздражительным. Помогало вино, и подчас я вливал в себя больше, чем стоило бы.

Лошадь в конце коновязи пошевелилась, и я ухватился за рукоять кинжала. Но, узнав широкоплечую фигуру герцога, успокоился.

– Руфус!

В его голосе звучало удивление.

– Сир.

Я поклонился.

– Рановато, чтобы ухаживать за конями. Не спится?

– Да, сир.

– Выглядишь усталым. Что тебя заботит?

Вот сейчас, подумал я, можно бы все ему рассказать. О том, как жестоко обращался со мной младший Фиц-Алдельм, Роберт, во время плавания на корабле до Стригуила и после этого. О том, как его старший брат Гай убил моих родителей и как я, обороняясь, зарезал его в саутгемптонском переулке. О вражде, заново раздутой Робертом Фиц-Алдельмом, и его дурном обращении с Рисом. О том, как он пытался хладнокровно убить меня всего несколько месяцев тому назад.

– Руфус? – заботливым тоном произнес герцог. – Расскажи мне.

Я струсил и решил, что самое безопасное – ничего не говорить. У меня не было доказательств преступления, совершенного в Кайрлинне Гаем Фиц-Алдельмом, как и попытки Роберта убить меня. Герцог симпатизировал и доверял мне, но я был всего лишь оруженосцем, да к тому же ирландцем. Роберт Фиц-Алдельм же – англичанином, препоясанным рыцарем и одним из ближайших соратников Ричарда.

– Меня гнетут дурные сны про моего коня, сир, – выдавил я, чувствуя на себе его тяжелый взгляд. – Того серого, что пал под Шатору.

Его черты смягчились.

– Это я понимаю. Если Дьябло умрет, я буду вне себя от скорби.

Дьябло, его вороной жеребец, нашелся целым и невредимым при отступлении в тот июльский день.

Услышав свое имя, Дьябло тихонько заржал, и взгляд Ричарда потеплел. Я давно понял, что конь дорог ему, как ребенок, точно так же как Лиат-Маха был дорог мне.

– Когда-нибудь мы вместе въедем в Иерусалим, – сказал герцог, поглаживая Дьябло по шее.

Столько всего произошло, что мысли о Крестовом походе выветрились у меня из головы.

– Есть какие-нибудь новости на этот счет, сир? – спросил я в надежде, что Ричарду известно что-то неведомое мне.

Он вздохнул.

– Нет. Будем уповать, что сегодняшние переговоры сложатся удачно. Они станут началом.

Весь июль мы перемещались туда-сюда в ответ на маневры Филиппа против герцога. Генрих наконец пришел на помощь сыну, и в середине августа они встретились с Филиппом под Жизором. Совещание прошло настолько неудачно, что взбешенный французский король распорядился срубить знаменитый вяз, отмечавший границу и испокон веков служивший местом переговоров между королями Франции и герцогами Нормандии. Вскоре Генрих и Ричард, проявив, в свою очередь, решительность, вторглись в домен Филиппа, и я участвовал в том походе. Были кое-какие успехи, богатая добыча, но ни одного значительного столкновения с врагом, ни одной настоящей победы. Понимая, как и Филипп, что подходит время сбора урожая, отец и сын в конце августа вернулись в свои владения. В последующий месяц событий было мало.

– Король Филипп просил о встрече, это так, сир?

– Просил. Многие представители знати недовольны тем, что король воюет против своих собратьев-крестоносцев. Они не хотят больше сражаться против нас, и это делает его положение шатким.

Филипп принял крест вскоре после Ричарда, как и Генрих. Вообще-то, все трое уже должны были плыть в Утремер, чтобы драться против Саладина. Но затея все больше выглядела обреченной на провал.

– Означает ли это, что он нуждается в мире сильнее вас, сир?

В его глазах вспыхнул веселый огонек.

– Надеюсь, что так, Руфус. Иначе мы станем седобородыми стариками, прежде чем увидим Святую землю.

Я улыбнулся, подумав с болью в душе, что я, похоже, скорее увижу Утремер, чем снова окажусь в Кайрлинне.

– Есть еще один небольшой вопрос – кто станет наследником трона, – посерьезнев, сказал Ричард.