Львиное Сердце

Припоминая Рождество 1182 года в Кане, где собралась добрая тысяча рыцарей, Маршал, решил, что нынешние празднества – прямая противоположность тем. Компанию Генриху составляли только сам Уильям, де Бетюн и горсть придворных. Прислуживали всего десятка четыре слуг. Малочисленные гости буквально затерялись в обширном пространстве замка. Вообще-то здесь должно было быть полно народу, но приглашенные Генрихом бароны и прочие знатные персоны не приехали, сославшись на различные причины. Отсутствие их служило недвусмысленным посланием: баланс власти сместился в пользу Ричарда и Филиппа. Настроение короля, и без того безрадостное, ухудшилось еще сильнее. Постаревший и усталый, он редко выходил из опочивальни, а приключившаяся в день Нового года хворь приковала его к постели.

– Расскажи мне еще про наследницу Шатору, – попросил Маршал, подыскивая тему, которая не опускала бы их настроение до уровня замерзшей грязи.

У де Бетюна загорелись глаза.

Расположенное в стратегически важном пункте вблизи границы с Францией и занимающее обширную полосу богатых земель владение Шатору было завидной добычей. Еще более ценным его делала упомянутая выше молодая особа, обладательница приятной внешности и прекрасных манер. Де Бетюн ухаживал за ней уже полгода, преимущественно посредством писем.

Пересказав, надо думать, содержание чуть ли не всех посланий, рыцарь перевел дух.

– Желаю удачи, – сказал Маршал. – Достойная тебя партия.

Де Бетюн бросил на друга пристальный взгляд.

– А как обстоят дела с леди Элоизой из Кендала?

– Я не намерен жениться на ней. Ты это знаешь. Она не хороша собой.

– С каких пор подобное препятствие останавливает мужчину на пути к выгодному браку? Мое чутье подсказывает, что ты ищешь не столько красоты, сколько укрепления своих позиций.

– Ты хорошо меня знаешь, – признал Маршал, грустно кивнув. – По правде говоря, мне нужно больше, чем способна дать Элоиза. Полтора десятка лет я верно служу Анжуйскому дому, а все, чего удостоился, – поместье в Картмеле. Разве я не заслужил более солидного вознаграждения, нежели эта дама из Кендала?

– У тебя есть кто-нибудь на примете?

– Да.

Маршал навострил уши, уловив отчетливый стук копыт. Он посмотрел в сторону Сомюра, но ничего не увидел.

– Кто?

– Изабелла де Клер.

– Ее владения не сравнятся в цене с землями Шатору, – поддел друга де Бетюн.

– Они велики и не лежат на границе с Францией, – молниеносно парировал Маршал. – И валлийцы – не столь докучливые соседи, как Филипп.

Де Бетюн улыбнулся в знак согласия.

– Матушка ее известна строгим нравом. Девица могла его унаследовать.

– Я об этом наслышан. Тем лучше.

Маршал не одобрял кокетства и трепещущих ресниц.

– Будем надеяться, что хорошее настроение вернется к королю вместе со здоровьем и он сможет пожаловать нас обоих тем, чего мы желаем, – сказал де Бетюн.

– Я выпью за это, – сказал Уильям, поднимая фляжку, подвешенную на ременной петле к луке седла. Достав пробку, он сделал глоток и передал мех другу. Де Бетюн отсалютовал ему и выпил.

Теперь стук копыт стал хорошо различимым.

– Слышал?

Маршал приложил ко лбу ладонь и стал всматриваться в даль. Сумерки наступали быстро, окутывая местность.

– Там, – показал рукой де Бетюн.

Всадник скакал по главной дороге, которая вела, помимо иных городов, в Париж.

Маршал почувствовал, что его хорошее настроение тает.

– Гонец от Ричарда или Филиппа, как думаешь?

Де Бетюн сделал еще один глоток из фляги.

– Скорее всего, – процедил он.

– Мне нужно выпить, – сказал Маршал. – Давай-ка сюда посудину.

Новый оруженосец Маршала, Жан д’Эрле, ждал рыцарей в замковом дворе. Худощавый, беспокойный юноша был рекомендован Маршалу лично Генрихом.

– К-король приказал вам об-боим явиться к нему, сэр, – сказал Жан, приняв брошенные Маршалом поводья.

– Немедленно?

Уильям слез с коня.

– Д-да, сэр.

Молодой человек выглядел смущенным.

– Едва ли нас ждут добрые новости, – сказал Маршал де Бетюну.

– Боюсь, ты прав, друг мой.

Оставив коня на попечении собственного оруженосца, де Бетюн зашагал вместе с Маршалом к деревянной лестнице, что вела в большой зал.

Генрих лежал в кровати с балдахином, от него еще не ушел гонец, выглядевший испуганным. Поблизости стоял ночной горшок, а двое слуг застыли у двери, не привлекая к себе внимания. От пылающего очага распространялись волны жара. В спертом воздухе висел резкий аромат ладана. Нижнюю часть королевского туловища закутали в толстые одеяла, на плечи была наброшена меховая накидка. На щеках Генриха алел нездоровый румянец, глаза были закрыты. Каждый вдох сопровождался хрипами и сипением.

Маршал и де Бетюн подошли.

– Государь!

Генрих заморгал, навел взгляд на новопришедших.

– Почему вы так долго? – проворчал он.

– Мы явились, как только получили приказ, государь, – сказал Маршал.

– Пришла весть от Ричарда.

Генрих зашелся во влажном, булькающем кашле и посмотрел на гонца: тот пялился на забрызганные грязью сапоги.

– Добрые новости, государь? – спросил де Бетюн.