Львиное Сердце. Дорога на Утремер

Получив утвердительный ответ, она промолвила: «Gracias a Dios»[11], — и слова эти, не требуя перевода, нашли отклик в сердце каждого. Потом принцесса повернулась, намереваясь поблагодарить шкипера, ведь именно его мастерство спасло их всех. Но в этот момент на палубе появилась Джоанна.

Королева впервые за много дней покинула полог и теперь моргала и щурилась от света полуденного солнца. Пережитые испытания дорого дались всем, но никто не страдал сильнее Джоанны. Она так потеряла в весе, что казалась пугающе хрупкой: ключицы выпирали наружу, платье висело как на вешалке, меловая бледность лица подчёркивалась синяками вокруг глаз. Беренгария поспешила к подруге, но Стивен де Тернхем и Мариам её опередили. Будучи слишком слаба для ложной гордости, Джоанна позволила им подвести себя к планширу. Она лихорадочно сглатывала, а ладонь, которой завладела Беренгария, была липкой. Но молодая королева устремляла взгляд к горизонту, напряжённо всматриваясь в постепенно приближающийся берег Кипра.

— О, нет!

Слетевший с губ Джоанны звук походил скорее на хрип, чем на крик. Они с Беренгарией переглянулись в отчаянии, потом снова посмотрели на прекрасное, светло-зелёное, пустое море. Ведь они ожидали узреть лес мачт, свёрнутые на реях паруса стоящих на якоре кораблей. Невольный стон вырвался из десятков глоток — так надеялись путники увидеть поджидающий их у Кипра королевский флот. Но вслух никто не произнёс ни слова — рыцари не хотели пугать женщин, а фрейлины Джоанны и Беренгарии не отваживались говорить, понимая, что их госпожи вступили в заговор молчания, отказываясь допускать возможность гибели корабля Ричарда во время той бури в Страстную пятницу.

Поэтому повисшая над палубой тишина казалась неестественной, чреватой опасением, которое никто не осмеливался озвучить. Заметив, что Уракка с трудом подавляет рыдания, Беренгария заставила себя улыбнуться.

— Как замечательно будет снова ступить на твёрдую землю, — сказала она с притворной радостью в надежде насколько возможно утешить фрейлину. И была поражена гневной реакцией Джоанны на своё безобидное замечание.

— Нет! — воскликнула королева. Заметив недоумение Беренгарии, она судорожно вздохнула и, несколько успокоившись, продолжила: — Кипром управляет человек, которому нельзя доверять. Исаак Комнин узурпировал власть шесть лет назад и дерзко провозгласил себя императором. Однако он не знает, что такое честь, принципы и жалость. На берег нам нельзя.

— Королева права, — решительно и твёрдо заявил Стивен де Тернхем, желая пресечь все споры. — Перед выходом из Мессины мы договорились плыть, в случае если корабли разбредутся, к Кипру. Но король предупредил, что если мы прибудем первыми, нам ни в коем случае не следует сходить на берег. Нужно дожидаться подхода остального флота.

После этих слов снова воцарилась тишина. Но хоть никто и не говорил, в голове у всех крутилась одна и та же мысль: «Флот уже давно должен был быть здесь. Что, если он никогда не придёт?»

Осознание факта, что брата ещё нет, высосало из Джоанны последние силы, и та попросила Стивена проводить её обратно под навес. Беренгарии тоже хотелось избежать испытующих взглядов спутников, но она чувствовала, что Джоанне требуется побыть одной. Принцесса отозвала Мариам в сторонку.

— Можешь рассказать поподробнее о том человеке? — спросила она. — Джоанна сказала, что его зовут Исаак Комнин. Это член константинопольского царского дома?

— Да, родич покойного императора. Кровь его благородна, но вот прошлое сомнительно. Кипр принадлежал Греческой империи. Семь лет назад Исаак прибыл на остров и объявил себя новым наместником. До меня дошли слухи, что документ о назначении был поддельным. Как бы то ни было, его приняли. На следующий год злодея Андроника свергли и убили, а Исаак, воспользовавшись неразберихой в Константинополе, провозгласил себя императором Кипра. Если точнее, он величает себя просто императором, поэтому его амбиции вполне могут распространяться и на Греческую империю в целом. Но Исаак обратил остров в свой оплот, опираясь на армянских наёмников и устрашая местное население. Киприоты ненавидят и боятся узурпатора, поскольку тот своевольно захватывает их имущество и вводит несоразмерно высокие налоги. А ещё у него репутация настоящего негодяя в отношении женщин — даже жёны и дочери уважаемых людей не чувствуют себя в безопасности от его посягательств.

Беренгария смотрела на обрисовывающиеся на фоне неба горы. После долгого пребывания в море Кипр представал истинным раем, но обитающий в этом раю змий казался опаснее любой гадюки. Её поразило, что она впервые слышит про Исаака Комнина, учитывая решение избрать Кипр точкой рандеву флота.

— Я удивлена, что Джоанна ни словом не обмолвилась об этом человеке. — призналась принцесса.