Львиное сердце. Под стенами Акры

— Я тот еще упрямец, Генрих, и обязательно найду способ вытащить нас: тебя, меня самого, моих людей. У меня нет намерения потерпеть поражение или умереть в Святой земле. Я ни за что не доставлю этой французской сволочи такого удовольствия!

Абу-Бакр вернулся к Ричарду с посланием от Салах ад-Дина, и переговоры начались. Султан настаивал, что раз Яффа теперь опустошена, Ричард должен ограничиться владениями от Цезареи до Тира. Король выступил с хитроумным контрпредложением: у франков есть обычай, когда сеньор дает землю вассалу, который соглашается служить ему при необходимости. Если султан пожалует ему Аскалон и Яффу, Ричард обещает ему вернуть их по требованию и предлагает взамен свои военные услуги, «ценность которых тебе хорошо известна». Тогда Салах ад-Дин предложил поделить два города: Яффу отдать Ричарду, а Аскалон забрать себе. Ричард поблагодарил его за уступку Яффы, но настаивал и на Аскалоне, поскольку на его восстановление он потратил целое состояние. Более того, если султан согласится, король обещает заключить в шестидневный срок мир и отбыть в собственные земли. Если же нет, останется тут на зиму и продолжит войну. Салах ад-Дин ответил, что не может уступить Аскалон. И если Ричард, будучи молодым человеком во цвете лет, в пору жизни, когда все стремятся к удовольствиям, согласен оставаться вдали от семьи и родного дома, то «насколько проще будет провести мне зиму, лето, а за ней еще зиму здесь, в моих собственных владениях, в окружении сыновей и близких». Он уже старый человек, заявлял султан, и давно пресытился мирскими наслаждениями. Ему не составит труда пересидеть английского короля, ибо он служит Аллаху, а что может быть важнее этого?

С Аскалоном, по-прежнему преграждающим путь к миру, переговоры зашли в тупик. К этому времени султан узнал, что подкрепления франков застряли в Цезарее, без шансов продвинуться вперед. Когда ему сказали, что Ричард заперт в Яффе с небольшим отрядом рыцарей, Саладин понял, что ему представляется редчайшая возможность. Если английский король будет взят в плен или убит, сарацины выиграют эту войну.

ГЛАВА XVIII. Яффа, Утремер

Август 1192 г.

В обычных обстоятельствах Генрих спал чутко. Но в минувшие два дня шли работы по ремонту городских стен. Все физически пригодные мужчины, начиная от Ричарда и последнего солдата, трудились не покладая рук. Поэтому во вторник вечером граф рухнул в кровать, чувствуя боль в каждом из ноющих мускулов. Услышав крики, он поначалу решил, что это ему снится, и полностью очнулся, лишь когда в шатер ворвался один из его рыцарей и сообщил, что на них напали.

Никогда граф не облачался так быстро. Не став возиться с кольчужными штанами, он надел куртку, кольчугу, шлем и, выскочив наружу, угодил в средоточие хаоса. Мельтешили люди, некоторые полуодетые — кое-кто даже брэ не успел натянуть, — из доспехов на них были только стеганные кафтаны. Все сжимали оружие и отчаянно оглядывались в поисках врага. Заметив Моргана и Рауля де Молеона, Генрих устремился к ним. Морган слышал, что один генуэзский арбалетчик рискнул выбраться за пределы лагеря, чтобы отлить, и заметил, как лучи восходящего солнца играют на шлемах и щитах приближающейся армии. Рауль поделился молвой, что сарацины разделились на два отряда: один намеревается захватить короля, другой — взять Яффу и отрезать крестоносцам путь к отступлению. К ним присоединились братья де Пре. По их словам, войско ведет сам Саладин, а воинов там столько тысяч, что на спасение уповать не стоит. Не зная, кому верить, Генрих отправился на поиски дяди.

Ричарда он наконец нашел в окружении арбалетчиков и пехотинцев. Подобно Генриху король был без кольчужных штанов, но это было единственным свидетельством внезапной побудки. Львиное Сердце выглядел островком спокойствия посреди бушующего моря, и одного его самообладание притягивало людей, внимавших каждому слову вождя.

— Вот что вы должны сделать. Опуститесь на правое колено и согните левую ногу. Щит держите в левой руке, копье — в правой. Уприте древко в грунт так, чтобы острие находилось на уровне лошадиной груди. — Тут Ричард повернулся к арбалетчикам. Он обращался к генуэзским и пизанским сержантам, а переводили своим подчиненным. — Первый стрелок должен располагаться потали двух копейщиков, чтобы укрываться за их щитами. Второй стоит за спиной у первого, тетивы у обоих на взводе. Как только один выстрелит, другой передает ему оружие, и так далее.

Король редко разжевывал свои приказы до такой степени, но он понимал, что, когда рассудок воинов затуманен страхом, единственная надежда на спасение кроется в четком понимании ожидаемых от них действий. Сейчас был именно такой случай. Солдаты переглядывались и кивали, некоторые улыбались. когда до них доходила его мысль. Государь повернулся. чтобы подозвать рыцарей, но тут из строя копейщиков раздался робкий возглас:

— А это... это действительно сработает, милорд?