Львица

Разъяренный Кериан повернулась к лучникам. Все они стояли обескровленные, кровь отхлынула от их лиц, оставив плоть пепельной. Станах, стоявший на полпути вниз по склону, стоял как каменный, а кровь и битва плескались на вершине холма. Глядя на лес, куда воины Кериан ушли сражаться за Диких Эльфов, он закричал: :

- Так! Клянусь Реорксом! Вот так!”

Лес задрожал. Деревья задрожали. Наступила тьма, и тьма исчезла, как будто сам лес обладал глазами, способными мигать. Тень и свет бежали вместе, но не в пятнах, а с огромной вихревой силой, как будто они неслись друг к другу, как живые существа, давно разлученные и жаждущие объятий друг друга.

Со всех сторон раздавались крики, и это были не крики умирающих. Это были крики ужаса, вопли эльфийских и человеческих голосов. Где-то бушевали Дракониды, но их голоса звучали тихо.

Земля вздымалась, и деревья танцевали. Они поднимали корни,поднимали ветви, как гуляки. Земля зияла широко, местами поглощая сражающихся. Однако ни один из павших не был эльфом, Квалинести или Диким. Кериан сделала глубокий вдох, чтобы призвать своих воинов назад, и выпустила воздух. Громкий вой наполнил весь мир, словно из горла самой земли.

Он поднялся из земли, из камня-зверь с руками, похожими на огромные деревья, и ногами, похожими на тесаные камни. Станах ругался и молился. Рядом с ним Кериан чувствовала себя так, словно падает, проваливается в водоворот. Она видела это в огне старейшины! Прислушиваясь к шепоту древней магии, она прислушивалась к далеким мыслям элементалов. Этот зверь снился ей в дыму и свете костра, с женщиной такой старой, что никто не знал ее имени. Теперь он возвышался перед ней, бесформенный, с головой, похожей на холмы, глазами, похожими на лесной пожар, и руками, похожими на каменные плиты. Существо, созданное из элементов воздуха и Земли, было среди них.

- Проревел голос, похожий на раскат грома.

Первыми пали перед этой тварью существа, которых никогда не представляла себе природа, Дракониды, порожденные колдовством и яйцами драконов. Они умерли под массивными ногами зверя. Они умерли от огня его глаз. Их яд превратился в туман и исчез. В лесном воздухе бушевала ярость, ярость, подобная огню. Кольцо рыцарей сжималось. Некоторые падали замертво, сердца их разрывались от ужаса. Другие бежали, а те, кто не бежал, погибли от мечей своих врагов или от мечей своих боевых товарищей, разъяренных трусостью. Тот, кто не бежал, тот, кто бил своих людей плоской стороной меча, кто проклинал их с криком, был рыцарем, которого Кериан больше всего хотела видеть.

С мечом в руке она побежала вниз по склону, навстречу жестокости леса и убийствам. Эамутт Тагол, стоявший к ней спиной, почувствовал ее приближение.

Взревев, Тагол обернулся. Его глаза Взяли и удерживали ее. Мысленно она слышала его, как воет волк, она слышала его и чувствовала, как он охотился на нее в кошмарном сне. Она подняла свой меч высоко в смертельной дуге, как будто чья-то рука схватила ее за запястье, и остановилась. Словно по команде, она остановилась и не могла отвести от него глаз, не могла отвести взгляд. В то время как земля вокруг нее бунтовала по воле призрачного зверя, рожденного стихийной магией, она стояла неподвижно, застыв в объятиях разума Рыцаря Черепа.

В своем мозгу она чувствовала рев, похожий на бурю, похожий на гром. В глубине своих глаз она увидела яркую вспышку его меча, похожую на молнию. Она почувствовала что-то, притяжение, притяжение к нему, словно холодная рука на ее сердце. Ему хотелось попробовать что-нибудь на вкус, ощутить вкус ее смерти.

Ослепленная светом его меча, оглушенная его мысленным голосом, она закричала. Она вывернулась и потеряла равновесие. Споткнувшись, она упала, и он навалился на нее всем своим весом, неся ее до самой земли. Она извивалась под ним, его кольчуга впивалась в плоть ее шеи, его локти прижимали ее к плечам. Его дыхание на ее лице было ледяным, как дыхание мертвеца.

Кериан боролась, отбиваясь все сильнее. Она подняла колено, поставила ногу на землю. Безоружная, с мечом, отброшенным далеко от нее, она зарычала и бросилась на него, кусая его лицо, щеку. Она разорвала плоть и сильно толкнула вверх. Он приподнялся, и она подняла колено, чтобы лучше видеть его. Завывая, он проклял ее, падая и сгибаясь пополам, когда она схватила его собственный меч.

Весь лес стоял неподвижно, как будто даже зверь, созданный из стихийной ярости, затаил дыхание.

Исполняя роль палача, Кериан была права. Она с силой подняла и с силой опустила свой меч. Но даже тогда его голос выл у нее в голове, как волчий вой. Когда он умер, его голова упала с плеч, даже тогда она слышала его.

Хотя весь лес уже опустился, вой в голове Кериана не прекращался. Он никогда не прекращался, пока она не закончила считать своих мертвецов, пока не нашла того, над кем должна была плакать сама.