Львы Аль-Рассана

Она взглянула на него. По дороге сюда она закрыла лицо, сейчас накидка была поднята. Ее черные, подведенные глаза секунду смотрели прямо на него, потом она отвернулась.

– Действительно чувствуешь себя открытой всем взорам, – тихо произнесла она.

– Но посмотрите, где мы находимся: от кого мне прятаться здесь, вдали от города? – спросил я у архитектора и у самого себя.

– И что вы ответили самому себе? – поинтересовалась она, глядя на террасы, спускающиеся к реке, и на заходящее солнце. – И ваш архитектор? – Она была необычайно хороша в профиль. Он помнил тот день, когда впервые увидел ее.

– Только не от этого, – ответил он, обводя рукой землю, простирающуюся перед ними. «Она умна, об этом стоит помнить». – Признаюсь, я удивлен, Забира. Я редко удивляюсь, но этого я не ожидал.

Первая дама при дворе правителя Альмалика, наложница, которая была матерью двух его младших сыновей, в сущности правительница Картады в последние восемь лет, снова оглянулась на него и улыбнулась, показав ровные, белые зубы.

– Правда? – спросила она. – В день, когда вы убили правителя и ваш собственный ученик отправил вас в ссылку, вас тревожит простой визит дамы? Не знаю, возможно, мне следует чувствовать себя польщенной.

Ее голос был прелестным, в нем таилась музыка. Он всегда был таким. Она разбивала сердца и исцеляла их, когда пела. От нее пахло миррой и розами. Ее глаза и ногти были тщательно накрашены. «Интересно, – подумал он, – как давно она здесь? Мне следовало спросить у управляющего».

– Нет ничего простого ни в даме, ни в этом визите, – пробормотал он. – Хотите чего-нибудь выпить?

Появился слуга с подносом, на котором стояли гранатовый сок и шербет в высоких бокалах. Он взял напитки и предложил ей бокал.

– Я не оскорблю вас, если также предложу чашу вина? К северу от нас разбит виноградник джадитов, и у меня с ними договор.

– Вы меня ничуть не оскорбите, – ответила Забира с чувством.

Аммар улыбнулся. Она была самой прославленной красавицей Аль-Рассана, все еще молодой, хотя, возможно, после событий этого утра выглядела уже не так молодо. А ибн Хайран был всего лишь одним из тысячи поэтов, которые прославляли ее все эти годы. Однако он был первым, этого не отнять. Он встретил ее вместе с Альмаликом. Присутствовал, когда это началось.

Та, что встретилась нам у Фонтанных Врат,
Когда сумерки крались по городской стене,
Точно вор, что похитил весь свет дневной,
Водопад волос своих украшала
Ашара звездными жемчугами.
И какое же имя дам я их красоте,
Если не ее имя?

Святотатство, конечно, но Аль-Рассан после падения Халифата – и задолго до этого – был не самым набожным из ашаритских государств.

Ей было семнадцать лет в тот вечер, когда верховный правитель и господин ибн Хайран, его ближайший друг и советник, возвращались верхом в Картаду после целого дня охоты в западных лесах и увидели девушку, набирающую воду из фонтана в последних лучах осеннего дня. Восемь лет тому назад.

– В самом деле, Аммар, чему тут удивляться? – спросила теперь та самая женщина, бесконечно изысканная, рассматривая его поверх края бокала. Ибн Хайран сделал знак слуге, и тот удалился за вином. – Как вы думаете, что меня может теперь ждать в Картаде?

Осторожно, так как он сознавал, что его поступок сегодня утром перевернул ее мир вверх дном и поставил ее жизнь под угрозу, он произнес:

– Он – сын своего отца, Забира, и почти одного с вами возраста.

Она сделала кислое лицо.

– Вы слышали, что он сказал мне сегодня утром.

«Не совсем», – пробормотал принц. Все это слышали. Забира всегда была осторожна, но едва ли составляло тайну, что, поскольку Хазем, второй сын правителя, безнадежно связался с самыми фанатичными из ваджи, ее старший ребенок был единственным реальным соперником принца Альмалика – при условии, что его отец проживет достаточно долго и мальчик достигнет совершеннолетия. Но Альмалик не прожил. Аммар вдруг подумал о том, где сейчас дети.

– Я слышал, что он сказал. Несмотря на это, Альмалик ибн Альмалик по своей природе не защищен от соблазна, – ответил Аммар, все еще проявляя осторожность. Он по-своему высказал возмутительное, но ни в коей мере не беспрецедентное предположение. Сыновья правителей становились наследниками своих отцов во всех отношениях.

Она искоса взглянула на него.

– От мужского соблазна или женского? Может быть, вы сумеете просветить меня на этот счет? – ласково спросила она. И продолжила прежде, чем он смог ответить: – Я его знаю. Я долго наблюдала за ним, Аммар. Он устоит против всех чар, какими я еще обладаю. Он слишком напуган. Для него я буду носительницей тени его отца, где бы ни была, в постели или при дворе, и он не готов смириться с этим. – Она снова отпила из бокала и посмотрела вдаль, на сверкающую излучину реки и краснеющие холмы. – Он захочет убить моих сыновей.

Собственно говоря, Аммар думал так же.