Львы Аль-Рассана

Когда Лев соизволит сойти к водопою,
Чтобы жажду свою утолить, – взгляни!
Взгляни, Аль-Рассана прочие звери помельче
Рассеялись, словно осенние жухлые листья,
Словно весенние семена на ветру,
Как тучи расходятся, чтобы земле воссияла
В этом просвете первая бога звезда.

Львы умирают. Любовники умирают, или их убивают. Мужчины и женщины в своей гордости и безумии совершают милосердные и чудовищные поступки, а звезды Ашара смотрят вниз и им все равно или не все равно.

Они так и не вышли из его комнаты в ту ночь. Аммар снова приказал принести подносы с холодным мясом и сыром, с фигами и гранатами из собственных садов. Они поели при свечах, сидя на кровати, скрестив ноги, в молчании. Потом они убрали подносы и задули свечи, и опять улеглись вместе, но не совершали движений страсти.

Они проснулись перед восходом солнца. В сером свете, который постепенно заполнял комнату, она рассказала ему, не дожидаясь его расспросов, что в конце лета обоих ее сыновей, по древнему обычаю, тайно отправили на воспитание к эмиру Рагозы – Бадиру.

Рагоза. «Она сама приняла это решение, – тихо сказала она, – сразу же после того, как доставили в Картаду поэму ибн Хайрана, в которой он критиковал и высмеивал правителя. Она всегда старалась опережать события, а поэма прозрачно намекала на грядущие перемены».

– Куда ты поедешь? – спросила она у него. К тому времени утренний свет уже проник в комнату. Они слышали пение птиц снаружи, а в доме – шаги деловитых слуг. Она сидела, снова скрестив ноги, завернутая в легкое одеяло, как в пастушескую накидку, на ее лице остались полосы краски после ночных слез, волосы беспорядочно спутались.

– Если честно, у меня еще не было времени подумать об этом. Мне только вчера утром приказали отправляться в ссылку, помнишь? А потом, когда я приехал домой, меня ждала весьма требовательная гостья.

Она слабо улыбнулась, но не шевельнулась, ждала, и ее темные, покрасневшие глаза не отрывались от его лица.

Он действительно не думал об этом. Еще вчера утром он ожидал триумфального возвращения домой, в Картаду, чтобы руководить политикой и первыми шагами нового правителя государства. Человек может строить планы, но не может спланировать все. Он даже не позволял себе в течение только что минувшей ночи думать об Альмалике ибн Альмалике, принце – теперь короле, – который так решительно восстал против него. Для этого будет время потом. Должно быть.

А пока что на всем полуострове и за его пределами полно мест, кроме Картады. Он мог поехать почти в любое из них, заняться многими вещами. Он это понял вчера, по дороге сюда. Он был поэтом, солдатом, придворным, дипломатом.

Он посмотрел на женщину на своей кровати и прочел вопрос, который она изо всех сил старалась не задавать. В конце концов он улыбнулся, наслаждаясь всей той иронией, которая распускалась, словно лепестки цветка на свету, и он принял то бремя, которое было порождено не убийством, а позволением получить утешение там, где он его не ожидал и не считал допустимым. Она была матерью. Он это знал, конечно, но никогда не задумывался о том, что это могло для нее означать.

– Куда я поеду? В Рагозу, наверное, – ответил он почти небрежно и был потрясен сиянием ее улыбки, сверкающей, как льющееся в комнату утреннее солнце.

Глава VIII

Слоновая кость и толпы людей – вот основные впечатления, которые сложились у Альвара за три месяца пребывания в Рагозе.

Он родился и вырос на ферме далеко на севере. Еще год назад Эстерен в Вальедо подавлял его своими размерами. Теперь он понял, что Эстерен – деревня. Рагоза эмира Бадира была одним из крупнейших городов Аль-Рассана.

Он никогда прежде не бывал в городе, где живут и занимаются своими делами так много людей, и все же среди толкотни и хаоса, вихря движений, кипения звуков постоянно ощущалась утонченность: то из какой-то арки доносились звуки струнного инструмента, то слышался плеск фонтана, почти невидимого за цветущей стеной деревьев. Правдой оказалось то, о чем ему говорили: звезднорожденные Аль-Рассана обитали в совершенно ином мире, чем всадники Джада.

Половина всех предметов во дворце или в тех благородных домах, где он побывал, была сделана из резной и полированной слоновой кости, которую привозили морем с Востока. Даже рукояти ножей, которыми пользовались за столом. И ручки на дворцовых дверях. Несмотря на медленное увядание Аль-Рассана после падения Силвенеса, Рагоза оставалась явно богатым городом. В каком-то смысле именно благодаря падению халифов.