Львы Аль-Рассана

Разгадка заключалась в положении Джеаны. Ее сразу же взяли ко двору, назначив новым лекарем эмира и его пресловутого визиря-киндата Мазура бен Аврена. Ее официальная должность при дворе – в Рагозе, как и во всем остальном мире, – давала ей определенные привилегии.

Ничто из этого, однако, не помешало Альвару не по своей воле ввязаться в три драки в течение первых двух недель после того, как он покинул казармы и поселился в их доме. То же самое происходило повсюду: у солдат собственный кодекс, какие бы указы ни издавали при дворе, а молодым воинам, пользующимся особыми привилегиями, нужно быть готовыми подтвердить свое право на них.

Альвар дрался. Не на смерть, так как это было запрещено в городе, который нуждался в наемниках, но он ранил двоих и получил рану на внешней стороне правой руки, которая ненадолго обеспокоила Джеану. Стоило получить эту рану и оставшийся после нее шрам ради того, чтобы видеть ее тревогу. Альвар ожидал и ран, и шрамов; он был солдатом, и выбранный им жизненный путь предполагал такие вещи. Вдобавок к этому все знали, что он находится в Рагозе в качестве представителя отряда Родриго Бельмонте, и он дрался с сознанием того, что защищает честь воинов Капитана и утверждает их превосходство над всеми другими воинами мира. Он нес это бремя в одиночку, с тревожным чувством ответственности.

До тех пор, пока в конце того же лета сам сэр Родриго не приехал в Рагозу через перевал на своем черном коне со ста пятьюдесятью воинами и торговцем шелком. Знамена Бельмонте и Вальедо развевались на ветру, когда они подъезжали к городским стенам по берегу озера.

Тогда все изменилось. Все начало меняться повсюду.

– Клянусь святым господом! – в ужасе воскликнул Лайн Нунес, когда Альвар явился к нему в тот первый день. – Посмотрите-ка на него! Этот парень сменил веру! Что я скажу его несчастному отцу?

Капитан окинул одежду Альвара насмешливым взглядом и сказал только:

– Я получил три доклада. Кажется, ты хорошо справился. Расскажи подробнее, как тебя ранили и что ты в следующий раз сделаешь иначе.

Альвар расплылся в улыбке до ушей – его окатило теплой волной, словно он глотнул неразбавленного вина, – и выполнил пожелание Капитана.

Теперь, какое-то время спустя, пробегая по базару ясным осенним утром под голубым небом, чтобы найти Джеану и сообщить ей большие сегодняшние новости, он знал, что его узнают, ему завидуют и даже слегка его опасаются.

Теперь уже никто не вызывал его на поединок. Прославленный сэр Родриго Вальедский, ссыльный, принял предложение эмира Бадира, заключил контракт на колоссальную сумму и получил деньги за год вперед, что было почти неслыханным делом.

Теперь люди Родриго стали воинами Рагозы, передовым отрядом войск, которые обязаны были обеспечивать порядок в городе и его окрестностях, сдерживать растущие амбиции Халоньи и Картады и дерзкие набеги вожака разбойников ибн Хассана из его южной крепости Арбастро. Жизнь в Рагозе была сложной и многогранной.

В то утро жизнь казалась юному Альвару де Пеллино великолепной, а блестящая, просвещенная Рагоза эмира Бадира – самым цивилизованным городом в мире, и кто бы посмел это оспаривать?

Альвару приходилось бывать во дворце вместе с Джеаной и несколько раз с Родриго. Прямо через дворец протекал ручей, дававший воду внутренним садам и дворикам. Его пустили – Альвар так и не понял, каким образом, – через самый большой пиршественный зал.

Во время своих пышных пиров эмир Бадир – себялюбивый сибарит и человек, несомненно, большой хитрости – любил, чтобы еду сплавляли на подносах по течению этого ручья. Затем подносы поднимали из воды полуголые рабы и подавали кушанья гостям эмира, возлежащим на ложах на манер древних. Альвар написал родителям письмо и рассказал об этом; но знал, что они ему не поверят.

Обычно он старался не бежать по улицам – это было слишком по-ребячески, слишком несолидно, – но известия этого утра были огромной важности, и ему хотелось самому сообщить их Джеане.

Огибая палатку с кожаными изделиями, он поскользнулся и схватился за опорный шест, чтобы удержаться на повороте. Шест закачался, навес опасно наклонился. Ремесленник, которого Альвар знал, привычно выругал его в ответ на брошенное через плечо извинение.

Джеана и Велас должны были находиться в своей палатке на базаре. Она продолжала практиковать так же, как ее отец и она сама в Фезане. Хотя Джеана получала приличное вознаграждение во дворце, она всегда принимала пациентов в палатке на рынке в базарное утро и у себя в приемной два раза в неделю во второй половине дня. Необходимо, чтобы лекаря знали за стенами дворца, объяснила она Альвару. Этому ее учил отец. При дворе лекарь так же легко может выйти из моды, как и войти в нее. Неразумно лишаться других пациентов.

Велас рассказал Альвару о том, что случилось с отцом Джеаны.