Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

Роман пришел с опозданием и, не увидев возле подъезда автомобиля Глеба, удивился, подумал, что тот тоже опаздывает. Решил не ждать психоаналитика внизу, а подняться в квартиру. Вдруг у Глеба Леонидовича планы изменились?

Когда дверь ему открыла та самая Лариса, он обомлел и лишился дара речи. Та, нисколько не удивляясь его приходу, дружелюбно улыбнулась и предложила войти.

– Наверное… – только и смог он выдавить из себя.

– Рома, ты попал по адресу, – успокоила она его. – Глеб Леонидович уже был, но ему понадобилось срочно отъехать. Он поручил занять тебя до его возвращения. Проходи.

Роман заколебался, не зная, стоит ли ему входить, хотя раньше он разыскивал Ларису, надеясь получить у нее ответы на свои вопросы о той ночи на Лысой горе.

– Глеб Леонидович сказал, что здесь проживает его одноклассница Алина, коллега, психолог, которая проведет сеанс гипноза.

– Все верно – это я, – мило улыбнулась Лариса. – Не бойся, я тебя не съем. Разве что поскучаешь немного со мной. – Она выстрелила в него жгучим взглядом, и он покраснел, вспомнив, что они вытворяли в ту ночь.

Лариса провела его в гостиную и усадила в кресло. На столе стояла початая бутылка вина и два чистых бокала. Она тут же зажгла стоящие на столике три черные свечи.

– Не возражаешь? Они помогают мне в работе.

Запах горящих свечей показался Роману отвратительным, но его волновало другое.

– Лариса, я вас давно разыскивал. Не знаю, с чего начать…

– Не знаешь – не начинай, – прервала его Лариса. – Вроде бы мы с тобой были на ты? Не переживай, у нас достаточно времени для разговора – мы начнем, только когда вернется Глеб Леонидович. Выпей вина, оно поможет тебе успокоиться. – Она налила ему в бокал красного вина.

Роман послушно отпил половину налитого вина и поставил бокал на столик. Лариса оказалась за его спиной и наложила руки ему на голову.

– Закрой глаза, слушай только мой голос! – властно приказала она.

Роман послушно закрыл глаза.

* * *

Жара в тот день, стояла небывалая, несвойственная началу лета. Снежная, морозная зима канула в небытие, словно и не было ее никогда. Капризная весна, пришедшая с опозданием, правила, казалось, лишь краткий миг и раньше времени уступила верховенство лету.

Воздух был тяжелый и густой, и это предвещало грозу, о ней предупреждали и воробьи, самозабвенно купающиеся в пыли. Предгрозовое состояние в природе вызывало раздражение и нервозность у людей, становилось причиной ссор и подавленного настроения. Бесконечно длинный день заканчивался, солнце, прятавшееся за тучами в мрачном небе, так и не выглянув полностью, быстро скатилось за горизонт. Наступивший вечер не принес никаких изменений, по-прежнему было жарко и душно – гроза запаздывала.

Сегодня сорок дней с момента казни Аники Мозенз, я все время вспоминаю о ней. Ее образ преследует меня днем и ночью – коротко подстриженная зеленоглазая девушка с доверчивым, чистым взглядом, в нелепом тюремном халате. Я сопроводил ее в последний путь к виселице на бастионе Лысогорского форта. Меня прожигают ее слова, произнесенные в камере, но как я мог помочь ей?! Больше мне не удалось с ней переговорить. Перед тем как ей накинули мешок на голову, она печально посмотрела на меня, и в ее взгляде не было просьбы о помощи, она прощалась со мной. Я отвернулся, не в силах смотреть, как истекают последние минуты ее жизни. Взглянул, когда врач диагностировал ее смерть. На виселице качалось тело с мешком на голове, и только изящные босые ступни говорили о том, что это девушка. Но была ли это ОНА?

С тех пор меня терзает иллюзия ее присутствия, словно она незримо все время находится рядом со мной. Сегодня я отпросился у начальства, чтобы посетить церковь, поставить свечи за упокой ее души, заказать панихиду и исповедаться.

Киев, город тысячи церквей, подавляет их многообразием и великолепием – это и Святая София, и Михайловский Златоверхий, и многие другие духовные центры. Кликнув извозчика, я велел ему везти меня на окраину. Цель моего путешествия – Новый Афон, расположенный в Голосеевском лесу, между Китаевской и Голосеевской пустынями. Я много слышал об отце Алексии – чудотворце, лекаре и прозорливце. Знаменитый старец большую часть своей долгой жизни прожил в лаврских пещерах-кельях, а ныне перебрался в скит Нового Афона. К сожалению, съездил я впустую – престарелый святой отец занедужил и никого не принимал.

Я поехал в Китаевский монастырь, щедро одарил убогих возле входа, поставил свечу за упокой души несчастной Аники Мозенз, заказал поминовение, затем проследовал в недавно построенную церковь Святого Пантелеймона возле женского монастыря и там тоже заказал панихиду, исповедался у отца Кирилла, но легче на душе не стало. Когда возвращался в город, на Йосифатову долину опустились сумерки.