Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

– Эльза Карловна, можно просто Эльзочка, – томно, с легким акцентом представилась она. – Пупсик-Янек, – плаксиво-просящим тоном обратилась она к кавалеру, – хочу шампанского! Можно? – и, не дожидаясь согласия, резко выкрикнула, при этом всякий акцент у нее пропал: – Василий! Шампанского, со льда! – и вновь превратилась в игривую кошечку с фальшивым акцентом: – Ты такой милый, Янек! Такой щедрый! Что ты сегодня подаришь своей фройляйн?

– Кукиш всем! – прохрипел приподнявший из тарелки со студнем голову чиновник. – Да-с, господа! Кукиш всем! – и вновь упал лицом в тарелку.

– Пфи, какой пьяный человек! Зачем он вам? Прикажи, и Васька вытолкает его в шею. Будет валяться в луже, как свинья. – Эльза рассмеялась и недовольно сморщила носик.

К нашему столу стали подходить барышни и подсаживаться к кавалерам. Рядом со мной пристроилась светловолосая голубоглазая девчушка, видно недавно сюда попавшая. Она старалась держаться непринужденно, как другие барышни, но у нее это получалось неестественно. Она храбро потребовала шампанского и, сразу покраснев, виновато опустила голову, видимо вспомнив о цене.

Я прошептал ей на ухо:

– Хочу водки. Тебе – шампанского, а мне прикажи принести водки.

Девушка, так же шепотом, стала спорить:

– Мы приличное заведение и указов не нарушаем. Водки у нас нет, не подают, не положено. А вы случаем не чиновник по надзору? – простодушно спросила она.

– Я не чиновник по надзору, и я очень хочу водки. Сделай милость, организуй это! Ведь эти господа, – я указал на товарищей, – ваши завсегдатаи и могут за меня поручиться. Как тебя звать, любезнейшая?

– Настя, – ответила она, и я вспомнил изящную девушку, увлекающуюся музыкой, прямую противоположность сидящей рядом, и сразу толпа теней из прошлого, уже из иного мира, заспешила напомнить о себе. Позади всех их оказалась девушка со строго-наивным лицом, роскошной копной волос, аккуратно собранных заколками.

– Мне плохо. Водки! – прохрипел я.

Девушка испуганно вскочила, подбежала к громадному Василию, что-то зашептала ему на ухо. Тот, внимательно оглядев меня, а потом попеременно окинув взглядом всю компанию, видно, принял решение. Он исчез и вскоре появился с пузатым заварным чайником и чашкой.

– Из рюмок нельзя, заметят и доложат-с, – прошептал он и добавил: – Соизвольте сразу рассчитаться – вы у нас в первый раз.

Я вытащил деньги и щедро набросил «на чай», так что громадный Василий подобострастно склонился в благодарственном поклоне и, пятясь, отошел от столика. Водка обожгла горло, все нутро, но оставила трезвой голову.

– Чаи гоняешь? – насмешливо спросил Ян, наклонившись ко мне. Узнав, какую цену я заплатил за водку, удивленно присвистнул. – Мне бы она вдвое дешевле обошлась! – сообщил он.

– Чего Варька не идет? – хрипло и злобно спросил Иван, до сих пор остававшийся без пары и посматривавший на всех подходивших к нему барышень.

– У них сегодня господин офицер, – сообщила Эльза. – Значит, они целый вечер будут заняты. Вон Любочка свободная.

– Я хочу Варьку! – с упрямством пьяного заявил Иван. – А офицеру – в морду!

– Он жандарм, – насмешливо сообщила Эльза.

– Жандарму дважды в морду, нет, трижды! Они нашего брата студента не уважают! – зло пробормотал пьяный.

В это время по лестнице, ведущей в верхние комнаты, где посетители занимались с барышнями любовью за деньги, стала спускаться невысокая девушка с коротко остриженными волосами и утонченными чертами лица; на щеках у нее горел холерический румянец. Следом за ней шел высокий, статный молодой мужчина в костюме, вдребезги пьяный.

– Вон Варька-то! – грозно прокричал Иван, вставая из-за стола.

В воздухе запахло скандалом и потасовкой. Рыжеволосая Настя испуганно вскрикнула и запричитала:

– О господи! Свят, свят, пронеси! Неужели опять будет погром, полиция, разбирательство? – Она вцепилась в рукав моего студенческого мундира: – Сударь! Ради бога, остановите своего друга, прошу вас!

Я небрежным движением стряхнул ее руку.

– Мадемуазель Аника, не желаете ли еще шампанского? – слегка пошатываясь, обратился мужчина к девушке. – Я вам хочу подарить цветы, ведь мы с вами сорок дней как знакомы! – и крикнул в пространство: – Человек! Цветы барышне! И не замухрышки какие-то, а розы! Белые розы! Большой букет!

У меня по всему телу пробежал озноб – сорок дней назад была казнена Аника, моя невеста, за преступления, которых не совершала. Ее имя и время, прошедшее с тех пор, полностью совпадали. Эту проститутку Иван назвал Варькой, а жандармский офицер – Аникой. «Что происходит?» – подумал я, запаниковав.

Иван бросился на ничего не подозревающего мужчину, Василий, ставший было на его пути, отлетел в сторону, как пушинка.