Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

Здесь властвовало праздничное настроение, хмурые лица прояснялись, их озаряли ясные, открытые улыбки, словно служащие входными билетами. Чтобы не потеряться в толпе, Глеб и Галя крепко держались за руки, впервые за время их совместной жизни. Чувствуя слабое пожатие девичьей руки, Глеб испытывал желание защитить свою спутницу, уберечь ее от возможных опасностей. Впервые пришло к нему ощущение, что рядом с ним родной человек, и о нем он должен заботиться, оберегать от бед. Он посмотрел на Галю и словно впервые увидел ее. С ней произошли разительные перемены, а он, живя с ней рядом, этого не замечал. Она избавилась от угрей, и теперь ее лицо было чистым, ее облик кардинально изменился, и она уже не напоминала ту угловатую сельскую девчонку, какой была не так давно. Вот только она чересчур увлекалась косметикой, сильно подводила черным глаза, и помада была вызывающе алой. Но все это производило эффект – Глеб заметил, что она притягивает взгляды идущих навстречу мужчин. Неожиданно для себя он ощутил укол ревности и в то же время удовлетворение самца, гордящегося своей самкой. Глеб взял на себя функцию гида.

– Мы идем по исторической улице. Знаешь, что здесь интересного?

– Андреевская церковь – раз, музей Булгакова – два, замок Ричарда – три, художественные мастерские – четыре, – перечисляла, загибая пальцы, Галя.

– Молодец, все правильно, но мы этим не ограничимся. – Глеб покровительственно улыбнулся. – На противоположной стороне расположен «Музей одной улицы», где много расскажут об этом уникальном месте, связавшем с незапамятных времен Нижний и Верхний город. Но об одном периоде в истории этой улицы специально умолчат. Когда в ХIХ столетии началось строительство Печерской крепости, то из Крестов[7] сюда перевели публичные дома. Вскоре почти у каждого дома горел красный фонарь, информируя, что здесь торгуют продажной любовью. Самый роскошный бордель планировалось воздвигнуть у подножия Андреевской церкви. Все как положено: вверху – обитель Бога, внизу – утехи Сатаны.

В те времена здесь происходили баталии между двумя враждующими группировками – офицерами и юнкерами, прозванными «милитерами», и гражданскими лицами – студентами, чиновниками, которых называли «штафирки». Среди штафирок доминирующую роль играли студенты. Группировки ставили своей целью лидерство в публичных домах Андреевского спуска. Победу одержали более многочисленные и сплоченные студенты. Дошло до полного беспредела, до кровавых драк и поджогов, пока жалобы настоятеля Андреевской церкви и генерала Муравьева не возымели действия – последний был вхож к губернатору. Но когда гражданский губернатор Гудым-Левкович, скончался прямо на проститутке, это вызвало скандал и широкий общественный резонанс. Генерал-губернатор был вынужден отреагировать – по его приказу закрыли все публичные дома, но это не решило проблему. Проституция как вид бизнеса была официально разрешена, хозяева публичных домов платили налоги, и они составляли значительную часть доходов городского бюджета, но эти заведения требовалось куда-то перенести. Быстрее других сориентировались жители забитой Ямской улицы, почуяв выгоду. Они заявили о готовности отдать свои усадьбы под изгоняемые из центра публичные дома, рассчитывая разжиться за счет высокой арендной платы, и на самом деле преуспели. Ямская преобразилась, стала нарядной.

– На занятие проституцией толкали тяжелые условия жизни, это были несчастные женщины, – тихо произнесла Галя.

– Не всегда. Известна история купеческой жены, красавицы Анны Мендель. Сохранявшая верность мужу, Анна, узнав о его изменах, отомстила ему – стала платной проституткой. Муж, спасаясь от позора, уехал из города и вскоре умер. Однако и она не смогла вернуться к нормальной жизни.

– Мамаша Гинди, – еще тише сказала Галя.

– Выходит, ты ее историю знаешь? – удивился Глеб. – Верно, она стала хозяйкой аристократического дома терпимости, предлагала клиентам «порядочных» путан. Бывало, сведя знакомство с замужней красавицей, опаивала ее снотворным, фотографировала в непристойном виде и шантажировала. Некоторые богатые вдовы сами приходили к ней в поисках удовольствия.

– Эта улица сохранила дух старины, но не того Киева, о котором ты только что рассказал. Здесь словно переносишься в прошлое, чувствуешь необычайное успокоение, и не хочется уходить отсюда, – сказала Галя, массируя виски, – рассказ Глеба и воспоминания о глупой попытке окунуться в предыдущую жизнь вызвали головную боль. Не удержалась, добавила с иронией: – Я и не подозревала, что ты знаток истории публичных домов!