Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

– Не волнуйся, нам обоим хватит, – ответила Галя, внимательно наблюдая за сидящей напротив девушкой и размышляя: «Судьба послала ее мне. Пора реализовывать те магические знания, которые я приобрела за это время. Пусть я знаю не так много, важно то, что у меня уже кое-что получается. Нужны помощники, единомышленники, в одиночку совершить задуманное невозможно. Не век же мне работать уборщицей в парикмахерской!

Очень подходящая кандидатура – изгой, человек вне общества, и честолюбия целый вагон! Жизнь – процесс скорее закономерный, чем случайный. Наша встреча – закономерная случайность, нельзя Ларису отпускать. Она напряжена, надо снять это напряжение и разговорить ее». Галя постаралась улыбнуться помягче и предложила:

– Дождись прихода моего мужа – он хороший специалист, поможет тебе. Пока его нет, развлечемся женскими разговорами и выпьем немного вина. – Она достала из бара начатую бутылку кагора. – Не возражаешь?

Лариса согласилась:

– Раз уж я здесь, наливай!

В основном говорила Лариса, Галя лишь время от времени направляла беседу в нужное русло. Лариса создала свой воображаемый мир, и о том, что там происходило и происходит, рассказывала новым знакомым и сама свято верила в это. Однако этой девчушке со странными черными глазами она говорила только правду. Она не знала, что подобная откровенность вызвана специальными психологическими техниками. Черноволосая девушка не только ее слушала, но и овладевала ее волей с помощью цыганской (мгновенной) магии. Секрет ее заключается в том, что надо настроить свое дыхание и ритм речи в унисон с дыханием и ритмом речи собеседника, это вызывает доверие на уровне подсознания. Затем, используя секреты физиогномики, необходимо подобрать подходящую тему и в ходе разговора склонить к необходимому действию. Прошедшие через такое внушение рассказывали, что у них случалось минутное помрачение сознания, и, не понимая, что делают, они снимали с себя серьги, кольца, отдавали деньги, ключи от квартиры. Эти психологические упражнения Галя постоянно оттачивала в парикмахерской с ничего не подозревающими клиентами, и ее интересовали не их ценности, а возможность управлять ими.

Лариса в компании этой темноволосой девчонки чувствовала себя весьма комфортно. Ее внимательно слушали, ее понимали, ей сопереживали, хотели помочь. Лариса рассказала девчонке о произведшем на нее сильное впечатление фильме, в котором полицейский узнал, что и в предыдущих жизнях был полицейским и стоял на том же самом посту.

– Я не хочу быть проституткой! Ни в этой, ни в следующих жизнях! – Лариса неожиданно всхлипнула. – Я хочу стать артисткой.

– Ты будешь артисткой! – уверенно произнесла Галя, подумав: «Артисткой в моем собственном театре, который я создам», – и громко скомандовала: – Закрой глаза! – Лариса послушно выполнила команду. – Твои веки слипаются, ты чувствуешь тяжесть во всем теле, которое словно наливается свинцом…

* * *

– Варенька! На выход! Твой «муж» пришел! – донесся сквозь закрытую дверь властный голос экономки и оторвал от грез.

Не так давно ушел завсегдатай, толстый лавочник Никодим Полуэктович, вытирая вспотевшую лысину. Сегодня это уже был третий клиент, а вечер только начался. Поэтому я воспользовалась временной передышкой и прилегла на кровать. Только прикрыла глаза, как глупые мечты вырвали из действительности и унесли далеко-далеко. Тем больнее было вновь очутиться здесь, в опостылевшей и давно знакомой обстановке плюшевой комнатушки.

«Сколько времени меня не было – пять минут, десять, полчаса? Экономка уже предупреждала, что, если не буду по первому зову возвращаться в зал, она доложит об этом хозяйке, а та оштрафует».

– Минуточку, Маргарита Мефодиевна! Только припудрю носик! Уже бегу!

Поспешно поднимаюсь, привожу себя в порядок, глядя в зеркало. Под глазами темные круги – возраст дает о себе знать, все-таки уже двадцать шесть годков промелькнуло. А ведь кажется, совсем недавно было шестнадцать лет и пришла безумная любовь к Ваське-коммивояжеру, закончившаяся желтым билетом[8] и публичным домом в Яме[9]. По сравнению с нравами, царившими в Яме, здешняя жизнь и обхождение значительно лучше, хотя все равно – грязь. Сколько времени здесь продержусь, я ведь самая старая? Самое большее годков пять, а что потом? Если не удастся приткнуться где-нибудь экономкой, то скачусь вниз, до «фиалочных заведений»[10], а там больше возможности заболеть дурной болезнью, от которой пока Бог миловал.

Повернувшись лицом в угол, в котором находится мой личный иконостас, неистово крещусь. Скорбные глаза великомученицы Варвары, моей покровительницы, обещают поддержку.