Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

– Фокусы Дэвида Копперфильда похлеще этих, но он не называет себя волшебником… – Помолчав, она добавила: – Впрочем, расскажу вам еще одну историю, связанную с Лысой горой. Журналист не только носится как оглашенный в поисках информации, не только роется в грязном белье, но и работает в библиотеках и архивах.

Ее звали Анна Мозенз. Друзья и близкие называли Аникой. Она была из семьи обрусевших немцев, но очень бедных. После смерти отца ее взял к себе дядя, брат покойного отца. Она поступила в университет, вскоре у нее появился жених, приятный молодой человек, но также без средств и перспектив. Можете представить себе брак бесприданницы-иждивенки и человека без будущего. – Девушка горько усмехнулась. – Вдруг заболевают одна за другой дядины дочери-близняшки, почти ровесницы Аники, и вскоре уходят в мир иной. Мать от горя кончает жизнь самоубийством, по крайней мере, все так решили. Заболевает дядя, душеприказчики готовят завещание, по которому практически все состояние после его смерти достается племяннице – Анике. Его здоровье ухудшается с каждым днем. Однажды домашний врач приглашает для консультации своего коллегу. Тот ставит неожиданный диагноз – отравление мышьяком. Дядя умирает. Вмешивается полиция, проводят эксгумацию трупов обеих дочерей – такое же заключение, отравление мышьяком. Выясняется, что было много странного и в смерти матери, возникает вопрос, не помог ли ей кто-нибудь уйти из жизни? Подозрение падает на Анику. Ее арестовывают. Она в ужасе, не может понять, как ее могут подозревать, – ведь это была ее семья, ее сестры, ее родной дядя! А как она любила его жену! Следствие приходит к выводу, что у нее должен быть сообщник. Делают вывод, что это мог быть ее жених. От ареста его спасает смерть – он кончает жизнь самоубийством. По крайней мере, обнаруживают некоторые детали его одежды на берегу Днепра, тела не находят. Вскоре находят бродяг, польстившихся на его одежду. Они сообщают, что, кроме одежды, было письмо, но его так и не находят. Превратности судьбы! Начинается процесс. Не выдержав душевных мук и унижений, кончает жизнь самоубийством мать Анны. Аника сломлена, но не признает себя виновной. Приговор суда – виновна, смерть через повешение. Она гордо отказывается подавать апелляцию. «Я не виновна, поэтому не буду просить о снисхождении», – заявляет она своему адвокату. Целый год девушка провела в застенках Киевской губернской тюрьмы и была казнена через год после казни убийцы Столыпина. Даже перед смертью заявила, что невиновна…

Немного пофантазируем: может, она к этим отравлениям не имела никакого отношения? Возможно, все эти смерти устроил ее жених?

Предположим, боясь ареста, он покончил с собой и оставил покаянное письмо, которое снимало вину с Аники, но злой рок не дал этому письму попасть по назначению!

Хотя, возможно, он вовсе и не покончил с собой, а, инсценировал самоубийство и длительное время скрывался в дальних краях. Еще раз покаяться не давал страх за свою жизнь – узнают, что он жив, разыщут и казнят!

И воспоминания о невинно загубленных им душах терзали его всю жизнь, и он вздрагивал во сне, когда они ему снились и взывали об отмщении! А может, отмщение и свершилось в годы Гражданской войны, междоусобицы, руками солдат не важно какой армии. Возможно, когда его, визжащего и трясущегося от страха, тащили к стенке, чтобы расстрелять, он, осознав, что спасения нет, слезно молил, чтобы его покаянное письмо о загубленных душах и опороченном имени любимой куда-нибудь передали. Но куда? Да и кто стал бы этим заниматься? И снова его покаяние не дошло по назначению, а в бесстрастных судебных делах давних лет Анна Мозенз значится как отравительница двух своих двоюродных сестер, дяди, его жены, за что и была казнена в Лысогорском форте. – Девушка умолкла ненадолго, а потом неожиданно заговорила резким хриплым голосом: – Сказки можно и в другом месте рассказывать. Нам нужно уходить отсюда, и как можно быстрее. Скоро здесь будут сатанисты, и встреча с ними сулит мало приятного!

Напоминание о сатанистах заставили Романа быстро подняться. Он чувствовал себя неважно, у него болела голова и его подташнивало – ничего удивительного, ведь за последние несколько часов он три раза терял сознание.

Они поспешили к выходу из потерны, и в это время у противоположного ее конца раздался вопль ярости:

– Они здесь! Уходят!