Lyubi menya

Я разворачиваюсь, и вода бьёт в меня.

— Извини, — я поворачиваю ручку, чтобы сделать её горячее. — Ну вот, лучше?

Она суёт руку под воду.

— Нет. Это ещё даже не тепло.

— Насколько же горячо ты хочешь?

— Чтобы было жарко, — Рейн наклоняется ко мне и крутит кран.

Вода переходит от теплой к кипятку, и я шиплю, когда струи обжигают спину.

— Господи, женщина.

Она переворачивает нас так, что теперь она одна под водой.

— О, это прекрасно.

— Прекрасно? — «Вода просто кипяток!»

Её смех заполняет небольшое пространство, и она поворачивает ручку на долю сантиметра.

— Ну вот, так лучше?

Это не имеет ни малейшего значения, но если ей удобно, то мне придётся просто терпеть.

— Конечно.

Она усмехается и ещё немного поворачивает кран.

— Это самое лучшее, что могу предложить.

— Ты ошибаешься, — я обнимаю её и целую в улыбающиеся губы, затем прячу голову между её грудей, держась изо всех сил. — Вот самое лучшее, что может быть, — я сгибаю руки, чтобы подчеркнуть свою мысль. Она, вот это, мы вместе, мои руки вокруг неё, — это лучшее, что есть в мире.

Когда пар начинает заполнять ванную комнату, её вес на мне становится ещё тяжелее, когда она расслабляется.

Я не хочу поднимать этот вопрос, но я должен знать.

— Я был слишком груб?

— Нет, — тут же отвечает она. — Нисколько.

Напряжение в моих плечах спадает, и я целую Рейн в макушку. Мы, наконец, делаем то, для чего предназначен душ, и моемся. Я выхожу первым и протягиваю ей полотенце.

— Можно мне надеть рубашку?

— Я бы предпочёл, чтобы ты разгуливала голышом.

Рейн смеётся и толкает меня, когда выходит и направляется в мою комнату.

— Второй ящик.

Она хватает рубашку и выходит, пока я одеваюсь. Когда я заканчиваю, она уже сидит на диване.

— Чего хотели те мужики?

— Как всё прошло сегодня?

— Я ушла, посидела только на церемонии и ушла.

Поскольку я хотел быть здесь для неё, когда всё закончится, я перенёс свои встречи на сегодня.

— Но почему? — мне показалось, что она пришла слишком рано.

— Я хотела тебя видеть, — пожимает она плечами. — Когда я с тобой, кажется, что всё остальное просто исчезает.

Прислонившись к арке, я киваю в знак согласия.

— То же самое и с тобой.

— Кто были те парни?

Чёрт. Я надеялся, что она забудет об этом. Хотя, если из-за какого-то мужика, ты попадаешь за решетку, полагаю, это не так-то легко забыть.

— Мы выросли через дорогу друг от друга. В долине.

Её глаза расширяются, как я и ожидал. Она не знала, что человек, которому она призналась в любви, — это отброс из долины.

— Как ты можешь себе представить, у меня с ними связаны не самые лучшие воспоминания.

— Я понятия не имела, Вон. Я имею в виду, что то, что ты вырос там, не означает, что у тебя автоматически было дерьмовое воспитание.

Мне нравится, что она такая наивная.

— Да, это так, детка. Я кричал не на них, а на ситуацию.

— Какую ситуацию?

Вот оно. Вот тут-то всё и кончается; вот тут-то она и узнает страшную правду. Я не хочу ей говорить, потому что не могу жить без этой девчонки. Она говорит, что любит меня, но мне нужно, чтобы она была так влюблена в меня, что останется, когда узнает. Она не может меня бросить.

Поэтому я делаю то, что должен… я лгу.

— Насчет денег. Ерунда, — я не даю ей шанса усомниться в этом. — Хочешь заказать пиццу? Уверен, что ты голодна.

Глаза девушки сужаются, и она накручивает мокрые волосы на палец. После того, как она раздражённо вздыхает, она соглашается.

— Ладно, я очень голодна.

— Круто. Какую ты хочешь?

— Любую.

— Колбаса с грибами?

— Нет. Никаких грибов.

— Ладно, ветчина, курица, колбаски и пепперони?

— О, это слишком.

— Раньше ты так не говорила, — я поднимаю бровь, и она пытается подавить смех.

— О боже, ты такой мальчишка.

Усмехнувшись, я снова спрашиваю её:

— Так какую ты хочешь пиццу?

— Сыр и пепперони.

Я качаю головой и хватаю свой телефон, давая себе зарок, чтобы запомнить её любимую пиццу, чтобы не пришлось проходить это снова. Я заказываю из заведения чуть дальше по улице и беру несколько напитков для нас из холодильника. Мы включаем кино, и когда приносят пиццу, я встаю, чтобы взять её. Мне нравится, что Рейн всё равно, что мы едим пиццу прямо из коробки.

Остаток ночи мы просто тусуемся. Она заставляет меня смотреть фильм про цыпочек, и когда фильм заканчивается, я больше не могу сидеть.

— Не хочешь выбраться отсюда? Пойти выпить или ещё что-нибудь?

— У меня нет сухой одежды.

Девушка теребит край моей футболки.

— Мы можем зайти к тебе и захватить одежду.

— Окей. Пойдём.

Я ни за что не выпущу её отсюда в одной рубашке, поэтому хватаю для Рейн свои старые спортивные штаны. Поскольку она приехала сюда на своей машине, я провожаю Рейн до дома, ведя собственный грузовик. Бросив сумочку на кухонный стол, она идёт по коридору переодеваться.

Я сажусь на табурет и играю в игру на своём телефоне, пока жду. Её сумка вибрирует снова и снова. Я хватаю её мобильник, так как он наполовину вытащен из сумочки, чтобы увидеть, как имя Кристен мелькает на экране. Через несколько минут всплывает имя Кенни. Потом родители. Кристен и снова Кенни. Я провожу пальцем по экрану, чтобы разблокировать его, и отвечаю Кенни.