Лже-Абсолют

Федор вновь чувствовал слежку, на какой-то период времени ему вдруг стало все равно, апатия достигла наивысшей точки. Но когда он вошел под арку своего дома, вялость как рукой сняло. Опасность казалась настолько явной и близкой, что «барахтаться в сомнениях» стало невозможно. Или сражаться, или сдаваться на милость победителей?! А они милостивы не будут!

Впереди маячила фигура, и Москвин интуитивно понял: по его душу! Откуда такая уверенность? Быть может с той же войны, когда он ЗНАЛ, что снайпер спрятался вон за тем холмом или за той грудой камней. Срабатывала интуиция: что-то внутри Федора кричало: «Ложись! Открывай ответный огонь!» И он подчинялся. Подчинялся, потому что ему очень хотелось жить… А сейчас?..

Сейчас он должен жить, поскольку остается надежда увидеть ЕЕ!

Темнота не позволяла Федору рассмотреть приближающегося человека, к тому же у того был поднят воротник. Правда, шел он, вроде бы, не обращая внимания на Москвина. Но Федора не обманешь!

Едва они поравнялись, как рука незнакомца потянулась из кармана плаща. Федор опередил — ударил ногой в челюсть. Незнакомца отбросило к стене, он стукнулся об нее головой, рухнул наземь, и остался лежать без движения.

Но он был не один! Чтобы взять «крутого спецназовца» наверняка выделили целую группу.

Федор склонился над поверженным противником, обыскал — нашел пистолет.

Чутье подсказывало: «Они здесь!.. Очень скоро нанесут новый удар!»

Невдалеке промелькнули две тени, раздался приглушенный выстрел. Федор едва успел отскочить к противоположной стене, и выстрелил в ответ. Одна из теней согнулась, застонала. Напарник подхватил раненого, и они скрылись в темноте позднего осеннего вечера. Москвин не решился на преследование. Но как выяснить: почему его пытались убить?

Зазвонил телефон, продолжая ощущать лопатками холод стены, Федор включил трубку.

— Хороший выстрел, господин Москвин, — услышал он язвительную похвалу. — Но дальше — без глупостей. Вы — на мушке. Не ищите меня, я — везде!

Федор хорошо помнил этот голос, потому пошел ва-банк:

— Вас ведь зовут Алексеем?

Последовала пауза, очевидно, киллер находился в легком ступоре от такого «ясновидения». Затем нехотя произнес:

— Допустим.

— Мне необходимо сообщить вам одну важную вещь. Дело касается вашей жизни. Повторяю: не моей, а вашей!

— Говорите! — потребовал Алексей.

— Не смешите.

— А в чем дело?

— Будто, не знаете? Говорить по телефону, все равно, что сделать сообщение по телевидению.

— Ладно, — согласился Алексей, — пройдите немного вперед. Бросьте оружие… Так!.. Поднимите руки… И запомните: одно неосторожное движение, и я стреляю. Я не из тех лохов, которых вы…

— Знаю, — перебил Федор. — Вы — профессионал высочайшего класса.

Москвин наблюдал, как Городецкий осторожно приближается к нему; однако на полпути он остановился. Дуло пистолета нагло уставилось на Федора.

— Что вы собирались сказать?

— Вас заказали.

— Чушь!

— Ваше право не верить.

— И кто?

— Своих врагов вы знаете.

— У меня их нет.

— Но друзья-то есть? В наше время это гораздо хуже.

— Откуда вам это стало известно? — резко бросил Городецкий, однако голос его слегка дрогнул. Федор догадался, что попал в точку! «Подгнило что-то в Датском государстве».

— …Сорока на хвосте принесла.

— Ненавижу шутки, — поморщился Алексей. — Особенно, если шучу не я. Поэтому повторяю вопрос.

— Я не глухой, — миролюбиво произнес Москвин. — А пугать меня не стоит, пуганый не такими людьми. Вы не убивать меня пришли, иначе бы давно продырявили. Вам что-то от меня нужно. Вот и объяснимся без угроз: вы мне свою информацию, я — свою.

Алексей впервые имел дело с таким крепким человеком, он и руки то поднял лишь потому, что собирался навести мосты. «Ну, да ладно, сыграем пока по его правилам, они ведь не противоречат моему заданию! Мы должны были «выбить» из него нужные сведения, а он вроде бы сам предлагает их предоставить. И потом: он явно собирался заговорить со мной в кафе?! И голос мой узнал по телефону! Что-то тут не чисто!»

— Спрашивайте, — предложил Федор.

— Вы проявили интерес к одному человеку из прокуратуры…

— Ни в коем случае! Ненавижу органы.

— Тем не менее… Вам известно о нем то, что пока не известно другим. Откуда? Кто стоит за вами?

— За мной, точнее, со мной — моя совесть. И только.

— Я не получил ответа.

— Говорите о Селезневой?

— Мне не сообщили фамилию. Будем считать, я ее не слышал.

— Удобная позиция.

— Потому пока и живу.

— Можно опущу руки? Устал.

— Чуть позже.

— Я ведь не дурак, и понял о ком речь. Сегодня утром меня навестили двое следователей — мужчина и женщина, ну и начали пытать по поводу убийства Лены Крамской.

— Кто такая Лена Крамская?

Федор пытался уловить в его голосе хоть какую-то фальшь, однако недоумение киллера казалось искренним. Федор все-таки продолжил «атаку»:

— Вы не знаете Крамскую?

— Да нет же, говорю вам.