Лже-Абсолют

Мысль о том, чтобы принять предложение Поэтессы — навсегда покинуть несовершенный мир, все сильнее овладевала Федором. И только маленький сигнальчик продолжал звучать в голове: «А что там?..» Как известно, туристическая поездка и эмиграция — вещи разные.

Еще один скучный день пробегал мимо, Федор отказался пойти на день рождения к своему коллеге и товарищу Павлу Петровичу («Болен я, Паша, болен!»). Без него обойдутся. Вместо этого он направился к врачу, своей однокласснице, она безо всяких проволочек продлила бюллетень. И снова — холостяцкая квартира, снова — одиночество.

Вот уже и вечер, Федор засыпал с мыслю: не умереть бы завтра от скуки. Он и представить не мог, каким образом уже с утра повернутся обстоятельства!

…Сначала царила полная и бесконечная темнота. Потом, точно из ничего, вылепились маленькие фигурки. Они оживали, суетились, делали какие-то незамысловатые движения — обычные взмахи рук; затем Федору показалось, что фигурки танцуют. Загадочные существа начали расти, приобретая силуэты реальных людей. Люди громко говорили, пускали остроты, над которыми сами же с упоением смеялись. Нет, они не танцевали, — они сидели за большим столом.

Внезапно посреди шумной компанией поднялась молодая женщина с лицом дерзким и страстным, ее звучный голос, словно околдовывал сознание…

Почему-то не поднялась?! Вообще не появилась…

Затем должен был раздаться звонок в дверь, который вырвет Федора из объятий сна!.. Но это уже случилось в другой жизни, Поэтесса говорила, что повторения может и не быть.

Однако звонок прозвучал, неприятный и настойчивый, точно такой же, как в тот раз, когда следователи сообщили о гибели Лены.

Федор поднялся, открыл дверь, повторяя про себя: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» Но при виде знакомых стражей порядка у него упало сердце.

— Москвин Федор Николаевич? — спросила Селезнева. — Вот наши удостоверения. Не пригласите войти?

С возрастающей в душе тревогой Федор беззвучно кивнул. Каждую секунду он ожидал вселенского взрыва…

— Мы насчет Елены Геннадьевны Крамской, — низким голосом произнес мужчина. — Вы ведь хорошо с ней знакомы?

Селезнева, как и тогда, буквально впилась в Федора взглядом, он с беспокойством спросил:

— С ней что-то случилось?

— Почему вы так решили?

— Слишком суровые у вас лица.

— Ее убили…

Взрыв наконец произошел — он унес половину мира: все пылало и погибало в огне!

— Что вы можете о ней рассказать? Ее интересы, круг знакомств…

— Где произошло убийство? — хрипло спросил Федор. — У нас в институте, в лаборатории?

Если бы сказали «да», он набросился бы на Селезневу, заставил бы ее за все ответить. Ведь она — член ОРГАНИЗАЦИИ! Той самой, по заданию которой убивают людей. Как хорошо устроилась: расследует собственные преступления.

В глазах следователей промелькнуло удивление, мужчина сказал:

— Почему в лаборатории? На автобусной остановке.

— На остановке?!

— Да, вчера вечером на остановке. Преступник, вернее, преступники уже задержаны. Это компания подростков, один из них ударил ее ножом.

— В сердце?

— Нет, не в сердце, — неохотно пробурчал мужчина, — но удар оказался смертельным.

— А почему вы спросили про лабораторию? — поинтересовалась Селезнева.

— Сам не знаю… Просто подумал.

— Странные у вас мысли.

Москвин вдруг с вызовом посмотрел на нее:

— А вы УВЕРЕНЫ, что это были подростки?

— Выражайтесь яснее, Федор Николаевич.

— Свидетели убийства есть?

— Несколько человек.

— За что ее убили?

— Подростки избивали своего дружка. Крамская заступилась… и…

— Тогда зачем вы пришли ко мне? Все же ясно: Лену убил какой-то отморозок.

— Да. Но мы всегда проверяем несколько версий. Где, например, вы были вчера между девятью и десятью часами вечера?

— Спал. Я болен, вот справка.

— Не выходили?

— В это время — нет.

— Свидетели имеются?

— Нет, — повторил Москвин.

— У одного из ваших сотрудников был день рождения. Почему Елена Геннадьевна не пошла? Она ведь член коллектива.

И Федор повторил то же, что и при первой встрече, повторил слово в слово:

— У нас большой коллектив, на всех одного ресторана не хватит.

Затем его пытали вопросами о взаимоотношениях с Леной: не ссорились ли они в процессе совместной работы? Хорошо, что в этот раз ОН С ЛЕНОЙ НЕ ПОРУГАЛСЯ, и не было с его стороны в сердцах брошенной угрозы.

Федору так не хотелось, чтобы следователи перешли к научной деятельности института, даже им он не смог бы соврать по поводу ее «псевдоучености». К счастью, обошлось без этого.

Когда они уходили, Людмила вдруг обернулась и спросила:

— Это вы мне звонили несколько дней назад? Сказали, что ошиблись… Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОШИБЛИСЬ?

— Да, я ошибся, госпожа подполковник.

— Я — майор, — быстро поправила Селезнева. — Разве вы не различаете звания?

— Значит, скоро станете подполковником.

Людмила вспыхнула, напарник посмотрел на нее с подозрением. Федор примирительно заметил:

— Я не глазливый. Наоборот, у меня легкая рука…