Лже-Петр - царь московитов

Земля, на которую сошел Петр, хоть и была твердой и не качалась, подобно палубе, под ногами, но с каждым шагом он терял уверенность в себе, потому что не знал, куда же дальше идти. В Кольберге не было ни русских послов, ни русских людей торговых. Можно было, правда, написать письмо в Москву да и отправить его с оказией, но кто бы взялся за пересыл письма, да и где пристроился бы он, покуда в столице русского государства возились бы с мерами, способными вызволить его из зарубежья.

«Да и кто тому письму в Москве поверит? — вдруг словно обухом по темени ударила Петра догадка. — Если уж меня не ищут, стало быть, замену нашли! Ах, аспиды! Им и дела нет до царя Петра! Сгинул — да и ладно, сердцу и утробе легче. Нет, надобно в Москву пробраться тихо-тихо, да и посмотреть, что там чинится. Вначале все проведать, а уж после и открыться. Ах, покараю без милосердства. Да только как домой вернуться?..»

Так он рассуждал, прислонившись к стене какого-то домишки. Рядом проходили люди, глазели на великого ростом человека, то ли бродягу, то ли матроса, бормочущего про себя и странно двигающего бровями. Вдруг в дальнем конце улочки послышался барабанный бой и по мостовой прошли три глашатая в казенном платье. Один усердно бил в барабан, созывая горожан, а два других поочередно взывали к обступившим их мещанам:

— Граждане славного города Кольберга! Во исполнение приказа магистрата всем велено сходиться на рыночную площадь, где в час пополудни будут преданы огню три ведьмы, напускавшие порчу на людей и скот, а также заподозренные и уличенные в любострастных сношениях с дьяволом! Спешите! Зрелище поучительное и предостерегающее для всех, кто не крепок в вере!

Петр был крепок в вере, но не верил в колдунов, а поэтому потащился вслед за спешащими на площадь горожанами, в основном женщинами и детьми мужчины бали заняты работой, а старики, должно быть, так много повидали на своем веку, что казнь каких-то ведьм была им совсем не интересна. Пока он правил, в Москве сожгли каких-то чародеев, но Петр не видел казни, хоть и знал, что сжигают в срубе, и прежде, чем людей коснется огонь, они умрут от дыма, поэтому в таком сожжении проявлялось милосердие к приговоренным. Но даже к такому виду казни обличенных в колдовстве или ереси Петр питал предубеждение, поэтому, когда патриарх Иоаким просил его дозволить казнь через сожжение немца Квирина Кульмана, открыто заявлявшего, что он — Иисус Христос, Петр дал свое согласие неохотно. Теперь же предоставлялась возможность увидеть настоящих ведьм…

Три стоба на площади уже были обложены связками хвороста, на столбах цепи. Ведьм привезли на площадь в повозках, под сильным караулом, словно дьявол не сумел бы, если б возникло у него желанье, справиться со стражей. На особые подставки у столбов взошли три женщины, правда, одну из них и женщиной-то ещё нельзя было назвать — девчушка лет шести. В руках она держала крошечный крестик и что-то лепетала, глядя на него. Цепями её тельце было притянуто к столбу, поодаль привязали молодую женщину, а чуть в стороне — старуху.

Меж тем собралась толпа зевак, и Петр, недоумевая, как же такая маленькая девочка сумела стать колдуньей, напускала порчу на людей да ещё была уличена в «любострастных сношениях», спросил у молодого человека, одетого в черный студенческий кафтан, при шпаге и с треуголкой под мышкой:

— И этот ребенок тоже ведьма?

— А что тут странного? — охотно и весело отвечал студент. — Во-первых, в колдовстве уличили её мать, вон ту молодку, а во-вторых, девчонку видели за городом, когда играла с жабой. Суд Кольберга весьма справедлив и даже милосерден, поэтому Грету, ту, что вы назвали ребенком, перед сожжением незаметно для толпы удушат. Но её матери, которая так и не признала своей вины, придется помучиться — её сожгут на открытом огне, таков закон.

— Ну, а старуха? — спросил Петр, у которого вдруг задрожали руки, так что пришлось покрепче сцепить ладони.

— Старуха? Так это же мать колдуньи, а разве матерью ведьмы может быть праведная женщина? Впрочем, под пыткой и она призналась, что летала с дочерью и внучкой на шабаш, а также промышляла тем, что в окрестностях Кольберга собирала травы, козий помет, дохлых лягушек и помогала готовить из этой гадости приворотные зелья.

— Все они, как я слышал, были возлюбленными дьявола?

— Да, несомненно! В «Молоте ведьм» прямо говорится, что любая колдунья становится любовницей черта, который спешит закрепить свою власть над ведьмой введением в неё своего тлетворного семени. Возраст ведьмы для дьявола не помеха. К тому же главная ведьма очень красива и, как говорили, была верна супругу, а красота и добродетельность, согласно науке, являются прямыми индикиум, то есть признаками колдовства.

Петр видел, что молодой человек весь в предвкушении занимательного зрелища, а также гордится своей осведомленностью относительно повадок ведьм. Не отводя взора от ужасных приготовлений к казни, сквозь стиснутые зубы Петр по-немецки спросил:

— И часто в германских государствах жгут ведьм?