Лжедмитрий. Царская плаха

– Я думал об этом. Тебе не придется портить отношения с Бориской. Он и так не оставит тебя в покое из-за спорных земель. Ты должен будешь только принять Отрепьева в Остроге, дать ему возможность изучить латынь и польский язык, ознакомить с образом жизни при дворах здешней знати, ввести в свою ближнюю свиту. Конечно, это не понравится на Москве, но ты поразмысли, что получишь в итоге, когда Гришка под именем Дмитрия займет русский трон. Тогда тебе не спорные земли защищать надо будет, а осваивать новые. Твое положение при дворе короля укрепится настолько, что ты станешь вторым человеком в Речи Посполитой.

– По богатству я и без этого второй после короля.

– Одного богатства мало, Константин Константинович. Ты это знаешь не хуже меня. Имея власть, ты одним своим словом добьешься большего, чем огромными деньгами.

– Я говорил тебе, Иван Петрович, что не особо верю в авантюру с чернецом Гришкой и соглашаюсь участвовать в ней лишь потому, что уважаю тебя, ценю как верного товарища, который не предаст ни за какие деньги и прочие блага. Однако должен предупредить, что здесь, в Остроге, почестей Григорию, должных истинному царевичу, не воздам. Я приму его, однако на обучение отправлю в другое место. Коли запрос из Москвы придет, то отвечу, что знать не знаю никакого царевича Дмитрия. Кстати, Иван Петрович, где твой чернец раскроет свою тайну?

– Попытается в монастыре.

– Архимандрит Елисей не воспримет это серьезно.

– Даже если Григорий предоставит ему бумаги о рождении и наперсный крест?

– Это, конечно, серьезные доводы, но не поверит. Я его хорошо знаю. Он человек образованный, умный, догадается, что дело нечисто. Должен сказать, что такая попытка твоего воспитанника открыть себя как царевича Дмитрия бросит тень на меня.

– Не советуешь, значит, и пытаться открываться в монастыре?

– Ох, не знаю, Иван Петрович. Слишком уж хитроумную игру ты затеял.

– Не я один, Константин Константинович. За мной стоят все, кто не признает Бориску, те люди, которых он гнул под себя, унижал, предавал опале на пути к трону.

– Я это знаю. Но все же жить у меня при замке Гришке и его товарищам не след.

– Куда же им деваться?

– В двадцати верстах от Острога есть село Дермань, там в свое время отец мой основал Свято-Троицкий монастырь, который теперь содержу я. Вот туда-то пусть они и едут.

– Неплохая идея, – согласился Губанов, – переход монахов из одного монастыря в другой дело обычное.

– Учителя для Григория там найдутся.

– Так тому и быть.

– Договорились. Надеюсь, твой замысел воплотится в жизнь. Всем сердцем желаю этого, вот только не разумею, Иван Петрович, как этот чернец сможет править целым государством.

– А разве я когда-нибудь говорил, что Гришка будет править? Он должен лишь сесть на трон. А далее все будет примерно так же, как в случае с царем Федором Ивановичем и его ближайшим боярином Борисом Годуновым. Федор сидел на троне, а Бориска правил, сметал все преграды к своему будущему возвышению.

– Наконец-то я понял тебя. В этом вот Дмитрии ты видишь Федора Ивановича, в себе – Годунова.

Губанов поморщился.

– Ну уж точно не его.

– Но правителя?

– Теперь ты должен понять, какие блага и милости ожидают тебя и всех тех, кто помогает мне, в недалеком будущем. Ведь Гришке сидеть на троне недолго.

– Ну ты и хитер, Иван Петрович! Но в твоих речах я ни разу не услышал о претензиях на трон представителей княжеского рода Шуйских, а именно Василия Ивановича.

Губанов встал, прошелся по комнате.

– Ты прав, Константин Константинович, конечно, Шуйские – опасные соперники. Они куда более влиятельны, чем я, все же Рюриковичи долгое время у трона. Но зачем был бы нужен поддельный Дмитрий, коли у меня хватило бы сил свалить Годунова и убрать с дороги тех же Шуйских?

Острожский внимательно посмотрел на Губанова.

– Вот ты что задумал. Всех твоих соперников должен будет убрать Гришка, когда станет русским царем.

– Да, – ответил Губанов.

– А почему ты так откровенен со мной, Иван Петрович? Твоя игра слишком рискованна. Вдруг я испугаюсь и выдам твои намерения Годунову? Вместе с Гришкой, когда тот окажется в моей власти? За это царь Борис отдаст мне все спорные земли.

– Нет, Константин Константинович, ты не испугаешься и уж тем более не выдашь мои намерения Годунову. В первую голову потому, что знаешь – Бориска болен, жить ему осталось недолго. Если не выводить к престолу Дмитрия, то царем точно станет Василий Шуйский. А у него к полякам и литовцам претензий не меньше, чем у Бориски. Он помнит многое. Одной Ливонской войны хватит. Так что тебе выгодней поддерживать меня, а со мной и тех вельмож, которые не приемлют ни Годунова, ни Шуйского, ни кого-то еще, кроме царевича Дмитрия. Тем более что весть о его смерти уже обратилась в прах. Люди по всей Руси говорят одно и то же – царевич Дмитрий жив. Ты хорошо знаешь, что народ у нас темный, слухам верит куда охотней, нежели бумагам. Но главное в том, что за сына Ивана Васильевича Грозного он сметет любую власть. Нужен только наследник, а он у нас есть.

– Ты убедил меня. Я на твоей стороне, но все же действовать буду осторожно.