Лжедмитрий. Царская плаха

– Значит, из Москвы в Киев идете?

– Именно так. У нас все бумаги есть, какие нужны, – сказал Отрепьев.

Старший резко обернулся.

– А ты кто такой?

– Я-то буду отец Григорий, а ты? – спокойно сказал Отрепьев, обошел этого типа, подчиненные которого сбились у двери, присел на скамью рядом с товарищами.

– Я Ефим Рыбник, старший разъезда. Давай-ка свои бумаги. – Он посмотрел документы, вернул их и спросил: – По дороге сюда лихих людей не видели?

Отрепьев усмехнулся и ответил:

– Теперь не узнать, кто лихой, а кто смирный. Все злые, недовольные, голодные.

– Только не вы, святые отцы. Пируете как вельможи. Тут и пенник, и куры, и пироги. Откуда у монахов такие деньги? Надо разобраться, что вы за люди. Долго ли бумаги подделать да рясы нацепить? Придется мне взять вас. Если, конечно, не договоримся.

– Чего ты хочешь?

– Мошну с пояса сними да брось на стол. На том и поладим.

– Ну все, служивый, надоел ты мне.

На физиономии Рыбника нарисовалось неподдельное удивление.

– Чего? Что ты сказал, собака?

– Это ты собака. Я послушал тебя. Теперь твоя очередь. Мы едем в Киев не просто так по прихоти своей, а по поручению самого патриарха, его святейшества Иова. Коли не появимся вовремя в Киево-Печерской лавре, то нас тут же искать начнут. Делать это будут люди Семена Годунова. Сразу помереть они тебе не дадут, сперва как следует помучают.

Начальник сторожевого разъезда скрипнул зубами, развернулся и быстро вышел из дома. За ним метнулись ратники. Послышался стук копыт. Наступила тишина.

Со двора объявился работник.

– Уехали, Пров Прохорович.

– Ну и слава богу. Разошелся Ефим Рыбник не по чину, да припугнул ты его.

– Комната готова?

– Так давно уже.

Отрепьев расплатился за ужин и постой. Монахи прошли в комнату и легли на лавки.

Они встали, как рассвело, помолились, вышли в зал, где их уже ждал завтрак. Потом сын Сабаша, парень лет восемнадцати, подал им овчинные шубы. Святые отцы примерили обновки и остались довольны ими. Григорий отдал деньги отцу.

Монахи потянулись к выходу.

День обещал быть погожим. Светило солнце, снег искрился, но не скрипел, как на морозе. Ветра не было. Самая подходящая погода для путников.

К воротам Киево-Печерского монастыря они подошли утром 12 декабря.

Часть II. Государь всея Руси Дмитрий Иванович

Глава 11

Было холодно, дул северный ветер, щедро набрасывал на город горсти снега. Шубы спасали тела, а вот ноги у монахов мерзли. О теплой обувке они не позаботились.

Отрепьев взялся за скобу, собрался постучать, известить братию о прибытии новых товарищей, но за спиной у него вдруг раздался голос:

– Погоди, Гриша, не стучи.

Это было так неожиданно, что все монахи резко обернулись. Ивашка Семенов втянул голову в плечи, будто ждал удара.

– Андрюша! – с удивлением воскликнул Отрепьев.

– Как видишь, я.

– Откуда ты взялся и зачем?

– Успеете в обитель. Есть еще одно дело.

– Какое такое дело? Ноги окоченели, – промямлил Ивашка.

– Раньше надо было озаботиться этим. Но не с тобой разговор. Подойди, Гриша.

Отрепьев шагнул к нему. Попутчики остались на месте, переминались с ноги на ногу.

– Так что за дело, Андрюша? – спросил Отрепьев. – Неужто князья решили все изменить?

– Нет, Гриша, как и было оговорено, вы пойдете в обитель, но не теперь.

– А что сейчас?

– Ты ведь видишь, что у меня два коня.

Отрепьев вздохнул.

– Опять куда-то ехать надо?

– Надо. Недалеко. Тебя князь Губанов ожидает, хочет с тобой поговорить.

– Андрюша, мне эти неожиданные встречи и разговоры уже вот где! – Григорий провел ладонью по горлу.

– Знаю об этом, как и о том, что князю до твоего неприятия никакой заботы нет. Давай не будем мерзнуть напрасно и вести пустые разговоры. Бери коня и едем.

Отрепьев указал рукой на товарищей:

– А их бросим тут?

– Ну зачем же? Погоди. – Холодов подошел к чернецам. – Мисаил?

– Да, Мисаил.

– Мы с Григорием отъедем, вы же, чтобы не мерзнуть, ступайте в ближайший шинок.

Повадьин ухмыльнулся.

– Шинок, корчма, кабак, это хорошо. Только где он тут? Не помешали бы и деньги, чтобы нас не погнали оттуда, как нищих.

– Голову налево поверни. Переулок видишь?

– Не слепой покуда.

– В самом его начале шинок под названием «У Гнеся». Хозяин веры нашей, православной, поэтому встретит вас радушно.

– Без денег?

– Не прерывай! Что за привычка дурная!

– Так по делу же.

– Конечно, задарма вас там только водой студеной напоят. На, держи. – Холодов протянул Повадьину монеты.

Тот взял, посмотрел.

– Чудные какие-то, не наши.

– Да, это местные деньги.

– Как в них разобраться?

– Разберешься. Ступайте в шинок, поешьте там, покуда Григория не будет, но учти, Мисаил, ни глотка горилки, даже пива! Помни, вам еще в обитель идти, сразу как вернется Григорий.

Повадьин состроил такую мину, будто у него клещами зуб выдернули.

– Жаль. Но как ты сказал, так и будет. Грошей-то этих на добрую еду хватит?

– С лихвой.

– Хорошо. – Мисаил повернулся к товарищам. – Идемте, братья, со мной. Этот добрый человек нас угощает.

– С чего? – спросил Яцкий.