Лжедмитрий Второй, настоящий

– Понимаешь, Басманов, все было так просто в походе. Вперед, за отеческий престол! Казаки слева, русские справа, поляки впереди, и все! А сейчас я чувствую себя, как чертик на веревочке в польском уличном театре. Его все время дергают за нитки: какая нитка тянет, туда и надо идти. Каждая нитка права. И каждая нитка может завести в погибель. Вот так и со мной. Ну кто знал, что в штурме крепости готовилась измена? Ведь было одно простое желание: русских обучить немцами. Ну кто знал, что постройка гуляй-города против татар испугает своих же! Одни предлагают карать, топить и вешать. Другие миловать, дарить и возвышать.

– Государь, есть один выход, – сказал Басманов.

– Какой?

– Всю страну запрячь в одно дело – поход на турок или татар, в поход на мусульман. Постройка лодок, выплавление пушек, подготовка войска. Собирание казны. Надо сделать так, чтобы ни у кого ни минуты свободной времени, ни другого какого занятия, кроме как поход готовить, не было. В походе все выяснится – кто враг, кто друг, кто чего стоит. Надо всю страну запрячь в одну телегу.

Дмитрий молчал, обдумывая слова своего любимца. Басманов наседал:

– Ты сразу увидишь, государь, в этом деле: кто помогает, кто против, кто какую яму копает. Но уж тут тебе ни танцев, ни музыки, ни нарядных одежд – одна сплошная работа, а голову, государь, сохранишь.

– Ну, что я говорил, – сказал Дмитрий. – Все меня за ниточки тянут. Вот еще одна ниточка появилась. Вот и ты потянул. – Он помолчал и добавил: – А впрочем, ты прав. Мне когда-то один очень умный человек, мой наставник, при расставании то же самое говорил.

Дмитрий не хотел попусту упоминать дорогое ему имя доктора Симеона.

– Ладно! Вот свадьбу отпразднуем, Марину коронуем и в это дело втянемся.

– Государь, в Святом Писании сказано: «И высокопоставленным отказано в прочности положения. Кто превознесется, тот вскоре будет унижен». Впрягайся в работу скорей, будь тяглом, а не бабочкой.

* * *

Второго мая шестого года прибыла к Москве царская невеста Марина Юрьевна с огромной свитой.

Дмитрий выслал ей навстречу всех своих придворных князей, бояр, немцев, поляков, казаков, татар и стрельцов. Всего около ста тысяч человек.

Все были нарядно одеты, на прекрасно вычищенных конях с парадной сбруей. Все стояли отдельными отрядами и при подъезде кареты будущей царицы каждый отряд приветствовал ее в своей манере по своим традициям.

Карету Марины везли восемь серых в яблоках лошадей с гривами, выкрашенными в красный цвет. Это была особая, сделанная по заказу карета. Она являлась фактически небольшим домом на колесах.

В ней была маленькая печка, кровать с пологом, книжная полка, большое зеркало. В сиденье, обитом бархатом, имелось отверстие для туалета.

Навстречу невесте Дмитрий выслал более шикарную карету. Внутри она была обита красным бархатом. Подушки в ней были из золотой парчи, вышитой жемчугом. Внутри на скамьях лежали шкуры рысей и росомах. Везли ее двенадцать ногайских лошадей невиданной леопардовой окраски. Все лошади были одна в одну, так что рябило в глазах.

Выехавший первым навстречу торжественный князь Федор Иванович Мстиславский сошел с коня и просил Марину принять в подарок от Дмитрия двенадцать белоснежных лошадей в дорогих попонах с седлами, украшенными шкурами рысей.

– Наияснейший наш и наимогущественнейший самодержец, великий государь Дмитрий Иванович, Божьей милостью цесарь, великий князь всей Русии и других татарских царств и многих государств, московской державе подвластных, с нетерпением ждет твоего прибытия, царица, в Москву, – сказал он. И добавил, уже обращаясь к окружающим: – Вся Москва радуется твоему приезду. Без жены царя, матери государства, жители ощущают себя сиротами. Все люди московские верят, что дочь польского народа – прекрасная Марина – станет верной дочерью Русии. Наш патриарх Игнатий, все духовенство, все князья и бояре и дети боярские, весь люд московский надеются видеть в тебе, наияснейшая Марина, покровительницу и заступницу за слабых и опальных. Они уверены, что ты явишься хранительницей обычаев и традиций московских и станешь надежной опорой и поддержкой нашего государя всемилостивейшего Дмитрия Ивановича.

Сказать ответные слова Марина не решилась. Она просто кланялась встречающим, стоя на пороге кареты, улыбалась всем и приветственно махала рукой.

Когда Марина вышла из возка и ступила на землю, несколько князей подняли ее на руки и перенесли в карету московского государя.

Тут произошла небольшая стычка между челядью; московские конюхи и телохранители не хотели уступать свои места польской прислуге. А польские сопровождающие царицы не хотели передавать Марину в руки русских. Камердинер Марины Ян Осмольский даже схватился за шпагу.

– Назад! – рявкнул Мстиславский и велел русским уступить.

Когда из кареты Марины к ней передали любимую живую игрушку – подаренного ей королем маленького негритенка – многие стрельцы Мстиславского в испуге начали креститься:

– Свят! Свят! Свят!

В Москву Марина въезжала более торжественно, чем когда-либо видели в Русии.