Лжец

Эйдриан был уверен, что сам он не впал бы в столь неграциозную хандру, если бы на четырнадцать обставили его команду. Впрочем, Картрайт всегда отличался честолюбием. Эйдриан вспомнил, как они возвращались с чаепития у Биффена и Картрайт распространялся о своем намерении поступить в Кембридж. Это было как раз в тот день, когда повесился Троттер.

И Эйдриан подавил внезапное желание пристукнуть, требуя тишины, ложкой об стол и объявить: «Полагаю, вам следует знать, что вот этот мужчина, сидящий напротив меня, мой коллега-арбитр, отсосал у меня как-то ночью в отеле, полагая, будто я сплю».

— Занятная получилась игра, — произнес он вместо этого.

— Послушай, — сказал Хьюго. — Если вы размажете нас после ланча, как насчет того, чтобы устроить матч из двух туров?

— Ну…

— Конечно, будет считаться, что победа осталась за вами, просто нам необходима практика.

— Ладно, — сказал Эйдриан. — Но сначала я должен посоветоваться с командой.

Хупера одолели сомнения.

— Два тура мы никогда не играли, сэр. И что произойдет, если мы наберем столько же очков, сколько они в первом туре?

— Постараемся сделать столько перебежек, сколько сможем, пока нас всех не повыбьют.

— Сэр, а предположим, они не сумеют выбить всех?

— Вот тогда нам придется объявить о прекращении тура, дорогой. Постарайтесь рассчитать все правильно, чтобы у нас было время начать сначала, повыбивать их и переиграть по очкам до завершения матча. Недоигранный матч нам не нужен.

— А когда он закончится, сэр?

— Мистер Картрайт из Нарборо и я сошлись на семи часах вечера. Мне придется позвонить в школу и договориться с директором. Конечно, лечь спать вам придется позже обычного, зато повеселитесь вы как никогда.

После ланча смотреть игру вышла вся школа. Как и опасался Эйдриан, Эллис, мастер крученых подач из команды Нарборо, совершенно сбил его ребят с толку. Не успевали они привыкнуть, что мяч летит, отскакивая, в одну сторону, как Эллис посылал его на землю под таким углом и закручивал так, что тот без помех уходил на зачетное поле. После полутора часов мучительного замешательства Чартхэм выбыл из игры со счетом тридцать — девять. Хьюго, пока команда Нарборо готовилась ко второму туру, разгуливал с видом чрезвычайно самодовольным.

— У нас впереди всего двадцать пять очков, — сказал Эйдриан.

— Но ведь это не страшно, сэр? — спросил Раддер. — Если мы снова обойдем их на четырнадцать, то победим по броскам и одиннадцати перебежкам.

— Если.

Двое игроков Нарборо, открывавших игру, вышли к калитке решительно и уверенно. Они играли перед своими и уже успели получить удовольствие, наблюдая за недавними корчами команды Чартхэма.

Первый мяч Раддера ушел сильно в сторону. Эйдриан отметил это удивленным поднятием бровей.

— Простите, сэр, — с ухмылкой сказал Раддер.

Следующий был отбит к среднему правому полевому игроку, следующий за ним полетел туда же и принес бэтсмену шесть очков. Четвертый, незасчитываемый, все равно был-таки отбит, что дало еще два очка, которые обратились в шесть, когда к ним добавились четыре за проброс. Следующие два были отражены скользящими ударами и принесли бэтсмену по четыре очка каждый. Раддер повернулся к Эйдриану, чтобы взять свой свитер.

— Еще два мяча, Саймон.

— Сэр?

— Один в молоко и один незачетный. Еще два мяча.

— Ой. Да, сэр. Я забыл.

И эти два, погашенные, просвистели над головой Раддера.

— Что происходит, сэр?

— А то, что вы подавать толком не можете. Направление и расстояние, дорогой мой, направление и расстояние.

В следующие два часа первая пара отбивала мячи свободно и резко, набрав сто семьдесят четыре, пока один из них, тот самый, которого Раддер выбил утром вчистую первым своим мячом, не уступил место своему другу, также желавшему поучаствовать в бойне.

За чаем Хьюго с его белыми зубами и искорками в глазах веселился почти непереносимо.

— Вот это уже на что-то похоже, — сказал он. — А то я начал было беспокоиться утром.

— Дорогой старый друг моей юности, — ответил Эйдриан. — Боюсь, вам удалось нащупать главное наше слабое место.

— Какое, неумение как следует бросить мяч?

— Нет-нет. Сострадание. Твоя мрачность за ланчем попросту сокрушила моих мальчиков, и мы решили развеселить тебя, дав немного попрактиковаться. Сколько я помню, ты ведь о практике и мечтал?

— О ней самой. О том, чтобы к половине пятого выпереть вас отсюда с поджатыми хвостами.

— Это что, обещание? — произнес голос за их спинами. Голос принадлежал профессору Трефузису.

— Определенно, сэр, — ответил Хьюго.

— А что скажете вы, мистер Хили?

— Ну, дайте подумать… Набрать до семи часов двести тридцать девять очков? Думаю, мы с этим справимся, если, конечно, не запаникуем.

— Эллис, знаешь ли, нисколько не устал, — напомнил Хьюго. — Он способен подавать еще несколько часов подряд.

— Под конец мои мальчики его раскусили, — ответил Эйдриан. — Мы справимся.

— Я только что заключил пари с моим племянником Филипом, — сообщил Трефузис. — Двести фунтов на победу Чартхэма по ставке пять к одному.

— Что? — переспросил Эйдриан. — То есть, нет… что?