Лжец, лжец

Уитни мягче, чем она показывала. Она перфекционистка. Она работала до изнеможения в школе и во всех других сферах своей жизни, но стресс, связанный с этим, полностью овладел ею только в выпускном классе. Пару месяцев назад она решила завязать с алкоголем — решение, от которого я неоднократно предостерегал ее благодаря яркому примеру моей мамы, — и она еще не знала своих пределов.

— Истон?

Я приподнял бровь.

— Я думаю… Я думаю, что выпила слишком много. Мне не нравится это ощущение, — ее брови нахмурились, губы скривились, как будто ее тошнило. — Комната вращается.

Когда она снова всхлипнула, я взял ее обмякшее тело на руки и встал. Ее голова повернулась в сторону, и она посмотрела на меня так, словно я какой-то герой. Чувство вины пронзило меня изнутри. Мы с Уитни ненормальная пара. Мы оба используем друг друга по-своему, но она невинна — более невинна, чем когда-либо позволяла другим видеть, — и видеть ее такой неправильно.

— Привет, — тихо сказал я. — С тобой все будет в порядке, хорошо? Давай вытащим тебя отсюда.

Она кивнула и закрыла глаза.

Я поднял взгляд, собираясь отойти от дивана, когда мои глаза наткнулись на знакомые бездонные озера темно-коричневого цвета. Взгляд Евы из-под тяжелых век прикован к моему, каждое движение ее бедер медленнее и ленивее, чем музыка, под которую она танцевала. В ее руке новая чашка Solo, на этот раз синяя. Марко сокращал расстояние позади нее, находя ее ритм. Его рука опустилась на ее обнаженную талию и сжала.

Я сжал челюсть, приказывая себе отвести взгляд.

Уходи.

Предупреждение, которое так долго держало меня подальше от нее, звучало у меня в ушах: Если ты хотя бы заговоришь с ней…

Этого должно быть достаточно, чтобы заставить меня уйти прямо сейчас, но на этот раз я не мог этого сделать. Я не мог отвести взгляд.

Когда она опустила глаза, обнаруживая, что Уитни потеряла сознание в моих объятиях, что-то горячее мелькнуло на ее лице. Она приподняла бровь. Затем подняла свою чашку, одними губами произнесла привет и, опрокидывая ее обратно, посмотрела прямо на меня.

Я внимательно наблюдал за ней, раздражение разливалось по моим венам, когда я задался вопросом, сколько она уже выпила.

Мне не следовало приходить. Я знал это, но сейчас это не имело значения. Ущерб нанесен. Мой пульс участился, мысли спутались. Слышать, что она ходила на эти мероприятия и трахалась со всеми подряд, — это не то же самое, что стоять перед ней и наблюдать, как она это делала. По крайней мере, когда я оставался дома, мне не нужно видеть. Мне не нужно знать, что, как, кто. Я всегда боролся со своими импульсами, когда дело касалось Евы, но сегодня вечером, прямо сейчас, мои пальцы подергивались от непреодолимой потребности приблизиться к ней. Подойти прямо к ней и отнести домой.

Вечеринки, ночевки с кем попало, весь этот дерьмовый фасад, который она так усердно поддерживала, — она знала, что я это ненавидел, но не знала, почему. Она не знала, что я видел ее насквозь. Что образ ее четырнадцатилетнего тела, дрожащего и покрытого грязью — первой девочки, которая когда-либо смотрела на меня так, словно я был ее чертовым спасителем, — был выжжен в моем сознании, как гребаное клеймо. Я видел ее той ночью, по-настоящему, блядь, видел ее, и не важно, за сколькими алкогольными чашками или чужими руками она пряталась, я всегда бы видел ее.

Даже когда я этого не хотел.

Даже когда это заставляло меня заниматься глупостями вроде отслеживания каждого ее движения, пока она соблазнительно вела Марко к лестнице. Она поднялась на две ступеньки, прежде чем оглянулась через плечо. Мой пульс подскачил еще на одну отметку. Она знала, что я бы наблюдал. Я всегда наблюдал. Ее взгляд блуждал по моему лицу, ее грудь поднималась и опускалась.

Она лучше чем все это. Иногда мне казалось, что она тоже это знала, но ей просто насрать.

Наконец, она послала мне воздушный поцелуй и исчезла наверху, а Марко последовал за ней по пятам.

Ева

Черт.

Я прижала одну руку к пульсирующему месту на лбу, а другой снова открыла окно. На меня не похоже забывать о глюках, но я обречена совершать глупые ошибки в два часа ночи.

Оказавшись в своей спальне, я тихо закрыла окно и трижды проверила замок. Убедившись, что в безопасности, я вытащила осколок стекла из-за пояса джинсов и положила его под подушку.

Усталость наваливалась на меня, когда я распустила хвост, позволяя волосам рассыпаться по спине, и пошла в ванную. Я открыла кран, затем издала стон. Все, чего я хотела, это лечь спать. К сожалению, сначала мне нужно смыть со своего тела вонь Марко, а мой паршивый слив в душе снова засорился. Можно подумать, у богатых людей нет подобных проблем, но, в конце концов, это моя жизнь, поэтому, конечно, дерьмо следовало за мной, куда бы я ни пошла. По крайней мере, оно лояльное.