Читаем Лжецаревич полностью

Он выпрямился, вскочил на ноги. Глаза его почти вышли из орбит. Он зарычал и вдруг, как тигр, бросился на Маттиаса и вцепился зубами ему в горло. Пан Маттиас взметнул руками, роняя ковш, и упал навзничь на траву, а пан Феликс насел на него и грыз, грыз его, как грызет волк свою жертву.

– Пан Феликс! Господин! Опомнись! – умоляюще вопил Стефан.

Растерявшиеся было шляхтичи шумно вскочили.

– Чудовище! Людоед! – кричали они, спеша обнажить сабли.

Гоноровый оставил Маттиаса, выхватил саблю.

– Крови! Крови! – неистово закричал он и, размахивая саблей, рубя всех, кто попадался навстречу ему, кинулся бежать.

Стефан и шляхтичи пустились следом за ним.

Его пытались задержать, в него стреляли, но все было напрасно; его сабля рассекала головы, как кочны капусты, и он все мчался вперед по стану, дико хохоча, выкрикивая:

– Крови! Крови!

XXIV. Прерванная беседа

– Ах, голубчик! Да и рад же я, что с тобой повстречался! Ведь мы тебя покойником считали, – говорил князь Щербинин Павлу Степановичу, присев с ним у костра.

– Ну! – удивился тот.

– Честное слово! Поминанье о тебе подавали. А ты, Бога благодаря, жив-живехонек!

– Да откуда слух такой пошел?

– Из Москвы-реки в ту весну вытащили потопленника – ну, ни дать ни взять, ты. И одежда, и рост… Лика, точно, разобрать нельзя было… Ну рассказывай, как живешь-поживаешь?

– Что моя жизнь? Скорбь да грех только. Ты счастлив ли с женой молодой?

– Счастлив, Бога благодаря, лучшего мне и просить нечего.

– Ты что же, с рас… с царем сюда пришел?

Белый-Туренин слегка улыбнулся его обмолвке.

– Да, с ним, – коротко ответил он.

– Незадолго до того, как мне в поход уезжать, жена твоя весточку прислала.

– Разве она не в Москве?

– Ах, да! Ведь ты не знаешь! Инокиня она. Монастырь маленький, тихий, бедный есть в лесах, верст триста, а то и поболе от Москвы, так вот в нем она постриглась. Святую жизнь, говорят, ведет.

– Вот как! – промолвил Павел Степанович и задумался. – Она счастливее меня – грех один совершила тяжкий и тот отмаливает, и успокоенье ей, верно, Бог послал, а я вот все себе покоя найти не могу, – продолжал он потом.

Алексей Фомич участливо взглянул на приятеля.

– Ну, полно! Неужели у тебя такие грехи, что Господь их не простит?

– Ах, весь я во грехах, кругом! И не хочу, да грешу. И нет часа мне спокойного – мучусь я, терзаюсь! – говорил в волнении Белый-Туренин.

Ни он, ни Щербинин не замечали, что сидевший напротив них маленький худощавый старик внимательно вслушивается в их разговор.

– Бедный ты, – промолвил Алексей Фомич.

– Не бедный, а богатый милостями Божьими! – прозвучал старческий голос, и старичок подошел к Белому-Туренину. – Не бедный, а богатый милостями Божьими! И грехи твои приведут тебя ко спасению. Если ты чувствуешь тяготу их – значит, сердце твое все же чисто, помыслы твои все же светлы. Чистое сердце, светлые помыслы – это ли не Божий милости? И обретешь ты счастье… Мир ти, чадо!

И старик отошел от Павла Степановича и вернулся на прежнее место.

– Кто это? – тихо спросил Щербинин.

– Это?.. Я встречал его на поле после битв. Праведник… Ходит, помощь раненым подает всем, ляхам, русским… С ним девица хаживает… Чудная такая. Волосы всегда распущены, и на голове венок. Сама ликом – что ангел. Слыхал я, звать его Варлаамом.

– Вот кто! Юродивый?

– Нет. Просто муж святой жизни. Что это? Слышишь? – добавил Павел Степанович, прислушиваясь.

– Да, да. Крики, шум… Слышь, стреляют…

– Крови! Крови! – кричал чей-то неистовый голос все ближе, ближе к ним.

Вскоре они увидели освещенную пламенем костров бегущую толпу людей и мчавшегося впереди всех огромного размахивающего саблей человека, вопившего: «Крови! Крови!»

Казалось, он бежал прямо к тому костру, где сидели Алексей Фомич и Белый-Туренин. Они с изумлением смотрели на бегущих.

– Крови! Крови! – прозвучало перед ними, и сабля бешеного занеслась над головою князя Щербинина.

Какой-то человек, уже давно сидевший неподалеку от бояр и украдкой посматривавший на Алексея Фомича, вскочил и во мгновение ока очутился перед безумцем. Он поймал руку Гонорового, вырвал и далеко отбросил его саблю.

Пан Феликс заревел от ярости и охватил заступника своими руками, ломавшими подковы, как черствые калачи. Противник встретил его грудью.

– Батюшки! Да ведь это – Никита кабальный! – вскричал князь Щербинин, узнавая в своем неожиданном заступнике бывшего отцовского холопа Никиту-Медведя.

Между тем, поединок на жизнь и смерть начался.

XXV. Смертельный бой и после боя

Почувствовав себя в объятиях «бешеного» словно в тисках, Никита-Медведь, в свою очередь, охватил его руками. Два тела сплелися и замерли. Казалось, это была высеченная из камня группа борцов-атлетов, так неподвижны были они. Но в этой неподвижности чувствовалась сила, дошедшая до высшей степени напряжения.

Кто победит? – Этот вопрос задавал себе столпившийся люд.

На него трудно было ответить. Колосс Гоноровый выглядел Голиафом, но малорослый в сравнении с ним Никита не уступал ему в ширине плеч, и даже надетая на нем рубаха не мешала разглядеть узлы мускулов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Записки кавалерист-девицы
Записки кавалерист-девицы

Надежда Андреевна Дурова (1783–1866) – первая в России женщина-офицер, русская амазонка, талантливейшая писательница, загадочная личность, жившая под мужским именем.Надежда Дурова в чине поручика приняла участие в боевых действиях Отечественной войны, получила в Бородинском сражении контузию. Была адъютантом фельдмаршала М. И. Кутузова, прошла с ним до Тарутина. Участвовала в кампаниях 1813–1814 годов, отличилась при блокаде крепости Модлин, в боях при Гамбурге. За храбрость получила несколько наград, в том числе солдатский Георгиевский крест.О военных подвигах Надежды Андреевны Дуровой более или менее знают многие наши современники. Но немногим известно, что она совершила еще и героический подвиг на ниве российской литературы – ее литературная деятельность была благословлена А. С. Пушкиным, а произведениями зачитывалась просвещенная Россия тридцатых и сороковых годов XIX века. Реальная биография Надежды Дуровой, пожалуй, гораздо авантюрнее и противоречивее, чем романтическая история, изображенная в столь любимом нами фильме Эльдара Рязанова «Гусарская баллада».

Надежда Андреевна Дурова

Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза
Грозовой перевал
Грозовой перевал

«Грозовой перевал» – единственный роман английской писательницы и поэтессы XIX века Эмили Бронте. Произведение, которое изменило представление о романтической прозе и завоевало статус классического готического романа в английской литературе.Роковая страсть Хитклифа, приемного сына владельца поместья «Грозовой перевал», к дочери хозяина Кэтрин – завораживающее и устрашающее чувство, которое раскрывает тайны человеческой души.Это роман о любви и ненависти, предательстве и дружбе, мести и прощении. Его действие разворачивается на фоне загадочных и мрачных явлений природы, которые помогают лучше передать состояния героев и те страсти, что бушуют в их душах и поражают своей силой даже искушенного современного читателя.Издание органично дополняют классические иллюстрации Чарльза Брока.

Игорь Афонский , Эмили Бронте , Эмилия Бронте

Детективы / Проза / Классическая проза ХIX века / Боевики / Военная проза