Лживая птица счастья - 2 (СИ)

Подготовка к операции заняла полгода. От идеи проникновения через обслуживающий персонал отказались сразу, безопасность следила за обслугой особо строго. Проще всего было подменить кого-нибудь из сотрудников, уже назначенных на работу в штаб. Правда, найти нужного человека было не просто. Основополагающим требованием была близость физических параметров и, прежде всего, идентичность скелетов. Выбор пал на парня из клана Тигра, имеющего такой же рост и блондинистый окрас. Для начала Мирону сменили лицо и отпечатки пальцев, затем пошли изматывающие тренировки по отработке походки и привычек злосчастного парня и натаскивание по психологическим тестам. Уже перед самым внедрением ему заменили роговицу на роговицу глаз жертвы и закачали его кровь. За ментальную идентичность и обман биосканера отвечали встроенный чип и специальное напыление на кожу и волосы. В общем, подделка обязательного жетона, в том числе дающего право на проход в штаб ОК, было самой лёгкой задачей.

Несмотря на тщательную подготовку, Мирон волновался, но ему повезло. Сепаратисты выбрали удачное время для внедрения шпиона. После переезда в Санкт-Петербург шла масштабная смена сотрудников, поэтому проверка была не столь жёсткой, как обычно.

Собеседование прошло без сучка и задоринки и тут выяснилось, что ему снова повезло. Его определили в отдел снабжения и он, благодаря своей должности, получил возможность без каких-либо подозрений перемещаться по любым помещениям, где требовались канцелярские принадлежности. Доступа не было только в кабинеты Палевского и Штейна, зато он мог беспрепятственно заходить в приёмные их секретарей.

Проникновение в святая святых позволило ему не только напичкать «жучками» штаб Объединённых кланов, но и беспрепятственно шпионить за Ником Реази. В общем-то, его не удивило, что никто из вампиров не смеет задирать этого высокого мрачного парня, хотя тот ещё очень молод и звание у него не столь уж высокое. А ещё он подметил, что даже самые отъявленные задиры из спецназа ищут его расположения, хотя сам он не делает никаких шагов по сближению с кем-либо из них. Реази вообще держался от всех особняком, и если с кем разговаривал, то делал это с таким видом, будто оказывает великое одолжение своему собеседнику.

Когда Мирон увидел, что с точно таким же видом он разговаривает со Штейном, он впал в глубокую задумчивость и несколько дней ходил сам не свой. Наконец доводы «за» перевесили доводы «против», и он сдался. В общем-то, он уже подспудно догадывался, кто такой Реази, но не смел поверить, хотя с некоторых пор в среде вампиров гуляли упорные слухи о появлении Старейшего. Якобы он собственной персоной присутствовал на первом выпуске студентов из-под купола Гефеста и даже произнёс напутственную речь.

Проанализировав всё, что было ему известно о Нике Реази, он содрогнулся. Действительность оказалась под стать вымыслу. Реази вполне мог совершить все те ужасы, что приписывали прародителю их расы.

Старейший был страшен и Мирона удивляло, почему другие не видят его чудовищной ментальной мощи и непомерного честолюбия, сквозящего в каждой его черте. Осанка, взгляд, каждый жест — всё говорило о том, что он беспощаден и привык к беспрекословному повиновению, но окружающие будто не видели этого и молодые вампиры, приветствуя его, по-приятельски хлопали по плечу, а те, что постарше, жали ему руку и улыбались, хотя он почти никогда не отвечал улыбкой на улыбку.

Почему Старейший ничего не предпринимает, чтобы занять место Палевского, он понял, когда увидел их вместе. Фамильное сходство было налицо, к тому же Мирон впервые видел, чтобы Старейший так уважительно себя вёл. «Такое ощущение, что это отец и сын», — мелькнула у него мысль. Спустя некоторое время его догадка подтвердилась, Палевский объявил, что усыновляет Реази и тот переходит в клан Волка, по причине скоропостижной гибели всей его семьи.

Единственно, чему Мирон не находил объяснения, это своему ощущению, что Старейший чужероден этому миру. Причём ни сам Палевский, ни Мари такого ощущения у него не вызывали. Он счёл бы, что это вызвано особенностями характера прародителя вампирской расы, если бы не авиетка, однажды попавшаяся ему на глаза. Как специалист, он точно знал, что на планете Земля ни у кого нет такого летательного аппарата, как и технологий, способных его создать.

Некоторое время он полагал, что забота Старейшего о Мари — это забота кровного родственника, но затем понял, что тот питает в её отношении отнюдь не родственные чувства. «Вот скотина! Сначала отдал её на растерзание Рамоне, а теперь хочет затащить в кровать!» — возмутился он, вот только ничего не мог с этим поделать, разве что похитить девушку, но что-то ему подсказывало, что вряд ли она поблагодарит его за это.

Когда безопасность начала приглядываться к нему, Мирон не стал дожидаться ареста и снова ушёл в подполье. К разочарованию сепаратистов, спецы Штейна в течение месяца вычистили все установленные им «жучки», и они снова лишились доступа к важнейшей информации.