Лживая взрослая жизнь

— Это приятнее, чем делать уроки.

— А я сразу устаю.

— Дело привычки.

Я объяснила, что любовь к чтению — не моя заслуга, мне привил ее отец, он убеждал меня с детства, что книги и интеллектуальные занятия — это важно.

— Если тебе это вбили в голову, — сказала я, — потом от этого уже не избавиться.

— Ну и слава богу. Образованные люди хорошие.

— Мой отец не хороший.

— А Роберто хороший, и ты тоже.

— Я не образованная.

— Да что ты! Ты учишься, умеешь разговаривать о чем угодно, всем готова помочь, даже Виттории. У меня так не получается, я сразу злюсь.

Признаюсь, мне льстили ее признания в том, что она меня уважает. Поскольку Джулиана представляла себе интеллектуалов именно такими, я старалась не обмануть ее ожиданий — в том числе и потому, что она огорчалась, если я болтала с ней об одной чепухе, словно с ее женихом я показывала себя с лучшей стороны, а с ней ограничивалась обычными глупостями. Она подталкивала меня говорить на сложные темы, просила рассказывать о книгах, которые мне понравились раньше или нравились теперь. Она просила: перескажи мне их. То же тревожное любопытство вызывали у нее фильмы и музыка. Даже Анджела и Ида не просили меня настолько подробно рассказывать о том, что я люблю, о том, чем занимаюсь в свободное время, а не из-под палки. В лицее никто не догадывался, что у меня есть самые разнообразные интересы, связанные с чтением, никто из одноклассниц никогда не просил меня, к примеру, пересказать “Историю Тома Джонса”[11]. Поэтому нам с Джулианой было хорошо друг с другом. Мы часто виделись, я ждала ее на выходе из фуникулера в Монтесанто, она поднималась в Вомеро, как в чужую страну, где беззаботно проводила каникулы. Мы ходили с пьяцца Ванвителли до пьяцца дельи Артисти и обратно, не обращая внимания на прохожих, машины, магазины, я отдавалась удовольствию зачаровывать ее именами, названиями, историями; казалось, будто и она видит и чувствует только то, что видела и чувствовала я, читая книги, смотря фильмы, слушая музыку.

В отсутствие Роберто, в компании его невесты, я строила из себя хранительницу великой мудрости, а Джулиана слушала меня с жадным вниманием, словно демонстрируя, насколько я ее превосхожу, несмотря на разницу в возрасте, несмотря на ее красоту. Однако порой я догадывалась, что с ней что-то не так, точно она пытается справиться с недомоганием. Я пугалась, в ушах опять звучал сердитый голос Виттории: “Зачем ты встреваешь между Джулианой и ее женихом? Ну-ка ответь, вместо того чтобы доставать меня разговорами про браслет. Ты что, хуже моего братца? Отвечай, я слушаю: ты еще большая зазнайка, чем твой отец?” Мне хотелось быть Джулиане доброй подругой, и я боялась, что под воздействием злых чар Виттории Джулиана решит, что это на самом деле не так, и отдалится от меня.

4

Мы часто виделись в компании Анджелы — та обижалась, если мы не брали ее с собой. Но Джулиана и Анджела не ладили: с ней было еще заметнее, что Джулиане порой становилось нехорошо. Болтавшая без умолку Анджела подшучивала надо мной и над Джулианой, нарочно плохо отзывалась о Тонино, с иронией пресекала всякую попытку поговорить о чем-то серьезном. Я на нее не сердилась, но Джулиана мрачнела, защищала брата, рано или поздно начинала огрызаться, переходя на диалект.

В общем, то, что со мной не выходило наружу, с Анджелой становилось явным, и мы рисковали в любое мгновение окончательно рассориться. Когда мы оставались вдвоем, Анджела показывала, что ей много чего известно об отношениях между Джулианой и Роберто, хотя после встречи на пьяцца Амедео она решила не совать нос в эту историю. Из-за того, что она отошла в сторону, мне стало чуть легче, но в то же время я немного обиделась. Однажды, когда она пришла ко мне домой, я спросила:

— Роберто тебе не нравится?

— Да что ты!

— Так в чем же дело?

— Ни в чем. Но когда вы с ним разговариваете, остальные чувствуют себя лишними.

— А Джулиана?

— Бедная Джулиана.

— Почему это она бедная?

— Знаешь, как ей скучно в обществе профессоров?

— Ей вовсе не скучно.

— Скучно, просто она притворяется, чтобы сохранить свою должность.

— Какую должность?

— Невесты. Неужели ты думаешь, что такая девушка, как Джулиана, работающая секретаршей у зубного врача, слушает, как вы двое рассуждаете о разуме и вере, и не умирает от скуки?

Я взорвалась:

— По-твоему, интересно разговаривать только о бусах, браслетах, трусах и лифчиках?

Анджела обиделась:

— Я разговариваю не только об этом.

— Раньше нет, а в последнее время да.

— Неправда.

Я извинилась, она ответила: “Ладно, но ты просто вредина”. Разумеется, она тут же снова начала болтать, явно стараясь меня задеть:

— Хорошо, что она периодически ездит к нему в Милан.

— В каком смысле хорошо?

— Что там они наконец-то ложатся в постель и занимаются тем, чем должны.

— Джулиана всегда ездит в Милан с Тонино.

— И Тонино, по-твоему, сторожит их круглые сутки?

Я фыркнула:

— А по-твоему, обязательно спать вместе с тем, кого любишь?

— Да.

— Спроси у Тонино, спят ли они вместе. Посмотрим, что он ответит.

— Уже спросила, но Тонино о таких вещах не говорит.

— Значит, ему нечего сказать.