Лживые боги. Интеллигентная тьма (СИ)

- Графиня действительно носит ребенка…, – протянула я, успокаивающе выбросив пятипалую ладонь, и данмерка зажала себе рот. – Тихо! Вдохни! Ничего. Не говори, – замотала головой в раздумье, и уже я ходила вокруг. – Проклятье… я забыла про этот факт. Ох, ладно.... Она не самая серьезная угроза, а сейчас даже меньше. Ждем появления Януса – он объявит тост. Пожалуй, полночь – идеальное время, помпезно, как любит Джованни. Есть что-то еще?

- Иллана часто покидает зал в одиночку. Это не кажется тебе необычным? – Патриция встала против меня с выпученными глазами. Раскрытый образ действовал на нее не самым лучшим образом, и я опустила её взведенные руки в попытке успокоить.

- Графиню тошнило по дороге по меньшей мере раз двадцать, – объясняла я, и всё же оглянулась на чету. – Мы здесь не одни. Не забывай об этом. Полагаю, Индарисы под непрерывным контролем.

Музыка стихла. Часы возвестили переход дня в Сандас, и, наконец, под светом пышных люстр начала проявляться высокая бледная фигура вампира. Зал, пестрящий доселе танцами, будто опустел, оставив яркие мазки на натертом полу, зрители замерли с запрокинутыми головами и растянутыми улыбками, и кто-то кашлял в подавленье, а дворецкий поспешил созвать часть гостей с улицы, увлекшихся журчанием воды. «Время подавать напитки», похлопала я по плечу, выпроваживая Темную сестру, схватившую ящик, дабы передать обученным людям – мальчишки вскрыли пробки с хлопком, отозвавшимся эхом о стены и потолок. Семья Индарис, принимая от служек кубки, скучковалась пред тронами, оставив Андела сидеть в немощи. Пришла моя пора выйти к ним, встав возле орсиммера под балконом графа. Обнаружение жизни. В нишах всполохи провожали взглядом пробирающегося сквозь толпу с довольным лицом. Джованни Цивелло. Захотелось стереть эту нахальную ухмылку. Он поднял изумительно сверкающий хрусталь, как бы приветствуя меня, и я улыбнулась в кивке.

Янус дождался, пока двери резиденции грохнут засовом, загнав последних опоздавших, и крепкие мужчины заскрипели ножками столов, сдвигая их к центру «елью» и освобождая тем самым служебные проходы. Необычно. Заинтригованные вздохи, предсказывающие нестандартное действо. Кого Гассилдор пригласил на этот раз? Акробатов? Магов, что впечатлят Джерома и его супругу, трепетно прижавшуюся к плечу? Более того, сегодня он сам явился в люди и готов объявить что-то на публику. «Ну же, Янус, не тяните» Граф глубоко вобрал воздух, сотрясшийся ровным поставленным голосом.

- Все Вы знаете, я не буду произносить долгих и полных мудрости речей, – отчеканилась первая фраза, и слушатели не издали ни звука. Джером крутился, разглядывая чужие реакции. – Ибо я собрал вас всех здесь не ради ублажения чьего-то самолюбия. Для чего же иначе? Хм… Сегодня среди гостей присутствуют те, кто смеет записывать летопись жизни на свой лад. Я лучше дам выступить каждому из них.

Глаза Илланы заблестели вкраплениями слез в то время, как каждый принял выступление на свой счет, и командор показал зубы составу в его бокале, ступив шаг. Я поджала губы. «Эти слова…», они резали меня без острия. «Давай, Цивелло, заглатывай наживку». Он проходил меж заветренных блюд и белых скатертей, потерявших свежесть, пока не состроил границу меж гостями и нами за спиной, возвысил над головой сосуд, отринув долгие подготовки.

- У меня для всех вас два тоста, – начал Джованни, выговаривая и выделяя слова. – С предысторией! Многие знают, в какой беде оказались наши граждане по всему Сиродилу, наши братья, сестры, люди и меры, мужья, жены, семьи, те, кто не может постоять за себя, и даже те, кто пытается их защитить. Я говорю сейчас о памяти моего командора, наставника, учителя и просто друга, сделавшего для страны больше, чем кто-либо вместе взятый. Говорю о памяти, и о его Наследии. Недавно я принял его, – Цивелло повысил громогласный голос, осматривая публику. – Принял, чтобы погрузиться во тьму. Погрузиться и победить, отрубив ей голову и вынести на свет! Об этом потом… Тост ПЕРВЫЙ – выпьем за упокой Адамуса Филиды, и пусть дело его живет!

Джованни развернулся ко мне лицом, показав сдвинутые в хмурости брови. Ладони вспотели, когда он порывно принюхался к терпкости вина, создав паузу. Транквилизатор не должен был придавать никакого запаха, и все же волнение объяснимо. И всё же, вскинув подбородок, Цивелло опрокинул в себя до дна алкоголь единым глотком, породив волну повторений среди толпы. Я засекла время и стала отсчитывать секунды. Вкус засвербил в горле, пробуждая жажду, насыщенный, какой бывает лишь у Сурили, отданный зрелым виноградом. Командор слегка закашлялся, пытаясь продолжить, как и все гости, ухватившиеся за головы и горло. Еще пока в сознании, однако смесь приносила головокружение.