Лживые боги. Интеллигентная тьма (СИ)

Винсент переговаривался с мальчишкой недолго и неслышно, прежде чем выйти в условный мой круг, когда Беврис задорно хихикнул, и я по привычке шагнула назад в нужной дистанции, прокружившись под кончиками его пальцев, и когда незнакомая музыка заиграла. «Сказал, могу даже сбросить туфли вновь. Смешно. Как же тогда танцевать?»

- Я хотел показать Вам кое-что. Поэтому, предыстория, – начал он в медленном, пока еще известном ритме. – На моей родине крупных городов практически не осталось, а сейчас, быть может, и не осталось совсем. К сожалению, я давно там не был. Скорее это можно назвать поселениями, маленькими, большими, и они разрозненные, но не их люди. Вам бы там понравилось, – они совсем как юная миледи Бертран. Своенравные, свободолюбивые, и всё равно, жители стремятся друг к другу, так как ценят… близость.

Элен подалась застенчиво назад, ибо слова для нее были слишком нескромными, но лорд вновь настойчиво сократил расстояние, расположив руки в рамку, для меня смущающе непозволительно, и ладонь и предплечье его коснулись лопаток, а щеки – немного седые густые мягкие пряди, когда ритмы становили всё более легкими, словно под действием капли алкоголя. Возвышенными волнами. – Не пугайтесь. На Хай Роке танцуют по-другому.

Шагнул смело вперед со мною повелительно, плавно, и никогда не подумала бы, что мне понравится такое, казалось бы, противоположное определению свободы, что-то похожее на объятия, где ведут тебя в активных кружащих шагах, что дух захватывало в полном уверенном безопасном контроле. Ведь я не терпела контроль! Однако дышать захотелось глубоко, а вскоре и смеяться. «Нет свобода именно это», улыбнулась я. Могла не думать, могла просто… чувствовать движение, наше, волос касание, руки, воздух ночной, слушать, слышать запахи, ароматы, голос, близкий, рассказывающий мне что-то о далеких островах. Я и тогда не помнила, что именно, ибо терялась и находила себя по-иному, надеялась лишь когда-то вновь переспросить. В этом не было ничего плохого, наоборот. «Но как же теперь мне с этим жить?» Природа за окном даже разыгралась, задувая в залу листья и душную пыль. «Кажется, будет дождь», подумала я перед самым началом ливня, сильного, почти стеной, стихии, запершей ставни тяжелых дверей.

И в один момент все свечи погасли, оставляя нас в кромешной темноте с одной лишь белесой Секунды полосой. Брызги окропляли плечи, покрывая мурашками разгорячившуюся кожу под тонкой тканью, и бард на мгновение прекратил играть, сбившись с потока.

- Ох, я ничего не вижу. Я неуклюже споткнусь или отдавлю Вам ноги, – хотела остановиться в растерянности, но Винсент успокоил мягко.

- Зрение не важно. Доверьтесь мне. Можете закрыть глаза.

Забросил руку мою на шею, приподнимая, отрывая от пола, и танец стал похож на левитацию. Полёт, заставляющий душу улыбаться, а мне хотелось жить в этой пьянящей уверенности, пусть даже у Элен в ней будущего нет.

Винсент вскоре отправился по приказу Люсьена Лашанса, дабы впервые встретиться с троими, что разрушат всё и почти принесут Братству гибель.

А пока у юной Элеоноры в душе образовалась странная едкая пустота. Я тщетно старалась не думать о том дне, и каждый раз, когда мне это удавалось, мне возвращали мысли случайные фразы, ноты, вопросы Габриэля, матери или отца. Я была слишком… сосредоточена на работе.

- Нора, – иногда звала меня Ирена. – Что-то случилось?

- Что? К чему такой вопрос? – Огрызнулась я.

- У тебя тетрадь горит…

Гасила очнувшись попавшие в горелку листы. Задумалась затем и улыбнулась натянуто в ответ отрешенно. – Нет. Не знаю. Надеюсь, что ничего.

Так протянулось целое лето, в кабинете у центра города, недалеко от особняка. Там, либо в танцевальном зале. Мне снились странные сны, реалистичные кошмары, подтверждающиеся в прошлом, повторяющиеся в настоящем, а иногда и будто в будущем, где я носила черное. Тогда же, в начале первого месяца осени, я впервые увидела в подвале дома человека в кожаном доспехе. Лицо Матье, что осветилось от моего фонаря, напугало. В его руках бумаги – он кинулся на меня с ножом, и мне удалось сбежать оттуда в ужасе благодаря предсказательной настороженности, обронив и расколов любимую реторту, оставила дверь настежь распахнутой и вернулась лишь вместе с Габриэлем, который не поверил в росказни устрашившейся темноты сестры. Он убедил меня в богатом воображении Элен, что заперлась надолго и безвыходно в поместье по собственной воле и потеряла рассудок, вскакивая во сне. Остались только некие сомнения, подозрительность, ощущение слежки, присутствие. Я попросила Альбера перенести занятия на более раннее время, дабы возвращаться домой до заката, прекрасно понимая подсознательно, что ужасы вершатся и средь бела дня. Мнительность принуждала к осторожности. Она покидала меня лишь утром в уютном лекарском кабинете, где в конце концов на видных местах поселились разложенные скальпели.